Боков осторожно подвел побледневшую девушку к машине, стараясь не касаться ее, но готовый подхватить, если она оступится. Едкий запах гнили и крови преследовал их даже на свежем воздухе.

— Тьфу, блядь, — пробурчал Женя, сплевывая на обочину. — Посиди тут. Хреново это всё… Ты ж не привыкшая к такому.

Он открыл пассажирскую дверь, помогая ей сесть. Лицо у неё было белым, как мел.

— Воды хочешь? Есть тут, в бардачке, — предложил Боков, указывая на отсек. Сам же закурил, стараясь перебить тошнотворный запах в своей голове. Тяжелая затяжка, вторая… Кажется, немного помогло.

— Ты, главное, не думай ни о чем. Сейчас Валерка с Натахой закончат, и поедем отсюда нахер. В город. — Голос у него был на удивление мягким, почти ласковым. Боков и сам не ожидал от себя такой заботы.

Обычно Женя не церемонился с журналистами, считал их помехой. Но она… в ней было что-то другое. Может, эти большие, испуганные глаза, а может, ее искреннее желание помочь.

— Хуево, да? — спросил он, глядя на нее с какой-то неожиданной нежностью. — Такое, блядь, и врагу не пожелаешь увидеть. Ты держись. Не раскисай.

Он замолчал, глядя в лес. В голове крутились обрывки увиденного, складываясь в мерзкую картину. Нужно сосредоточиться. Но сейчас, рядом с этой хрупкой журналисткой, думать о работе было сложно. Слишком уж она выделялась на фоне этого кошмара.

— Шо, сильно трясет? — снова спросил Женя, неловко похлопав ее по плечу. — Может, домой тебя отвезти? Хуй с ним, с этим делом… Не стоит оно твоих нервов.