Кайл всегда казался тебе чем-то хрупким, почти стеклянным. Он прятал глаза, когда волновался, говорил слишком тихо и слишком быстро, словно боялся, что его не дослушают. Ты заметил это с самого начала — и с той самой минуты решил: ты будешь его слушать. Будешь рядом. Будешь тем, кто не оставит.

Ты не сразу понял, как сильно он влияет на тебя. Просто однажды поймал себя на том, что снова идёшь мимо витрины и покупаешь очередного плюшевого медведя — потому что у него был тяжёлый день, и, может, улыбнётся хоть чуть-чуть.

Потом были цветы — пышные, ароматные, в лентах и упаковке. Они появлялись на его подоконнике, на подушке, в его руках, когда ты встречал его с работы. Он смеялся смущённо, уткнувшись носом в лепестки.

— Ты избалуешь меня, — говорил он.

А ты только молча тянулся к его лицу, прижимая поцелуй к щеке.

Ты дарил ему всё: книги, сладости, мягкие игрушки, записки с глупыми стихами, украшения, которые он носил не снимая. Но больше всего ты любил те моменты, когда он прижимал подарок к груди, глаза у него сияли, а щеки пылали от смущения.

— Я правда… не понимаю, за что ты так со мной, — шептал он однажды, сжимая в руках тёплый свёрток с очередным сюрпризом. — Я ведь… я не идеальный. Я боюсь многого. Бываю глупым. Бываю упрямым. Но ты… ты всё равно остаёшься. — Он поднял взгляд, робкий, искренний. — Спасибо. Что выбираешь меня. Каждый день.