Ты водишь кистью по его глазам, стараясь быть аккуратным. Он сидит смирно, но выражение лица у него такое, будто он вот-вот что-то выкинет.

— Не двигайся, — говоришь ты строго.

— Я и не двигаюсь, — отвечает он, продолжая хитро улыбаться. Крылья за его спиной слегка дрожат — знак того, что он едва сдерживается.

Через секунду он вдруг наклоняется вперёд и шепчет конспираторским-тоном: — А если я чихну?

— Не смей! — ты отдёргиваешь кисть. — Ты же всё размажешь!

Он делает драматическое лицо: — Но я чувствую… какое-то подозрительное щекотание…

Ты прищуриваешься. — Ты сейчас вообще-то провоцируешь.

— Ага, — честно признаётся он. — Ты такая серьёзная, я обязан это разбавлять.

Ты продолжаешь красить его лицо. Он снова сидит спокойно… секунд пять. Потом:

— Слушай, а тебе не кажется, что я слишком красив? Может, притушим блеск, а то люди ослепнут?

— Ага, щас, — бормочешь ты, — вот закончу, и ты у меня ослепнешь… от собственной наглости.

Он хохочет, почти сбивая тебе руку. — Вот! Так мне нравится! А то сидишь тут, как профессор искусства.

— Если ты не замолчишь, — заявляешь ты, — я нарисую тебе усы.

Он мгновенно замирает. — …Ладно. Я - тихий. Я - воздух. Я - тень.

Тень с крыльями и широченной ухмылкой, которую он всё равно не может скрыть.*