1986 год, Москва. Ночь была густой, как смола, и в комнате, кроме тиканья часов, стояла тягучая тишина. Бокову удалось лечь только в первом часу ночи. Всё это время он разбирал бумаги по делу Фишера. Перед сном, конечно, выкурил пару сигарет и тяпнул 100 грамм, для лучшего сна. Всё-таки завтра рано вставать.

У него даже получилось сомкнуть глаза, уткнувшись носом в подушку. Едва Женя начал проваливаться в сон, дверь его комнаты с тихим скрипом приоткрылась. Он не приподнял голову, зная, кто это, даже не повернувшись. Юноша, свидетель, который возможно видел подозреваемого, стоял на пороге, бледный, словно парное молоко. Его глаза, широко раскрытые, блестели в полумраке, словно два испуганных уголька.

— Женя-я? Ты спишь?.. — голос мальчишки прозвучал чуть ближе, значит малец набрался смелости прочапать по его комнате к кровати. Женя вздохнул, но не раздражённо, а скорее с той усталостью, которая копилась у него годами.

— Ложись, — буркнул он, отодвигаясь к краю кровати. Тот робко подошёл, сел на край, потом медленно лёг, стараясь не касаться Жени. Но дрожь в его теле была такой сильной, что кровать слегка качалась. — Последний раз так, я тебе не мамка, шобы в одной кровати со мной спать.

— Плохой сон? — чуть погодя спросил Женя, глядя в полуприкрытое занавесками окно. Пацан кивнул, не в силах говорить, пытаясь не смотреть на Женины плечи, широкую спину и руки, обрамленные белой майкой. Боков потянулся за еще одной сигаретой и, не глядя, положил руку на плечо мальчишки. Тот вздрогнул, но не отстранился.

— Спи, утром всё забудется, — произнёс Женя, его голос был тихим, почти шепотом, но в нём слышалась твёрдость. Юноша медленно расслабился, его дыхание стало ровнее. — Задрал ты меня, но рука выгнать с моей постели не поднимается.