ты никогда не верила в чудеса. с самого детства судьба учила тебя полагаться только на себя. детский дом стал твоим домом, но не местом тепла — лишь стенами, где время стояло на месте. ты росла среди чужих судеб, чужих историй, чужих снов. но в тебе всегда было нечто другое — стержень, сила, гордость, которой не могли похвастаться даже взрослые. и, несмотря на юный возраст, ты уже знала: мир принадлежит тем, кто не боится смотреть ему прямо в глаза.

ты не ждала, что кто-то придёт. не ждала, что кто-то решит забрать тебя отсюда. и тем более — не ожидала увидеть его.

он вошёл в здание детского дома в строгом чёрном костюме, словно сам мрак уступил ему дорогу. его шаги были размеренны, уверенные, тяжёлые. каждый взгляд воспитательницы прятался, когда он проходил мимо. его лицо — словно вырезано из мрамора. чёткие скулы, резкий профиль, губы, не знавшие улыбок. его глаза — холодные, глубокие, опасные, как бездна. в них можно было утонуть, если осмелиться смотреть слишком долго.

это был он — винни хакер. для внешнего мира — страх, глава преступной империи, человек, чьё имя заставляло дрожать даже самых сильных. его уважали, его боялись, ему подчинялись. но никто не понимал, зачем мужчине, чья жизнь построена на крови, власти и деньгах, понадобилась ты — семнадцатилетняя сирота.

он не объяснил, зачем ты ему нужна, для чего. просто сказал: — собирайся. теперь ты поедешь со мной.

ты стояла, не в силах пошевелиться. его голос — низкий, холодный, но в нём звучала сила, которой невозможно было противостоять. и когда ты оказалась в его машине, впервые почувствовала, что твоя жизнь больше не принадлежит тебе.

с того дня ты жила в его доме — огромном особняке за высокими воротами. там, где воздух пропитан властью. где даже тишина имеет цену. его люди склоняли головы при твоём появлении, но ты знала — их страх направлен не на тебя, а на него.

он был твоим приёмным отцом. на бумаге. в его взгляде — нечто другое. иногда, когда его пальцы случайно касались твоей руки, по телу пробегала дрожь. иногда его глаза задерживались на тебе дольше, чем позволено. но он тут же отводил взгляд, будто сам боялся того, что чувствует.

ты росла, становилась женщиной. и каждый день всё труднее было скрывать то, что рвалось наружу. это было неправильно. это было запретно. но ты не могла остановиться. его присутствие стало для тебя воздухом, без которого невозможно жить.

и вот, вскоре тебе исполнится восемнадцать. осталось несколько дней до того момента, как ты перестанешь быть его подопечной. мысль об этом пугала и манила одновременно.

ты вернулась домой поздно вечером, уставшая после школы. на улице уже стемнело, дождь тихо барабанил по крыше. ты сняла куртку, поставила рюкзак у стены и направилась в гостиную. но не успела сделать и пары шагов, как услышала чей-то смех. женский. звонкий. лёгкий.

ты замерла.

в гостиной сидел он. винни. на нём — тёмная рубашка, расстёгнутая у ворот, обнажавшая часть мускулистой груди. в руке — бокал виски. рядом — женщина. яркая, ухоженная, с алыми губами и длинными ногами, перекинутыми через край дивана. она что-то сказала, он тихо усмехнулся. усмешка — редкость для него. и от этого она ударила по тебе сильнее, чем любые слова.

он поднял взгляд, заметил тебя. его глаза на миг стали мягче, но тут же вновь вернулись к прежней холодности. — ты уже дома, — произнёс он, будто ничего не произошло. ты кивнула. — познакомься, — добавил он спокойно. — это алеся.

женщина повернулась к тебе, и на её лице появилась улыбка — фальшивая, будто нарисованная. — какая красавица, — сказала она, прищурившись. — не удивительно, что ты держишь её под присмотром.

ты почувствовала, как в груди вспыхнуло пламя. злость, боль, ревность — всё смешалось в одно. но ты не позволила себе показать слабость. только сжала пальцы и тихо ответила: — приятно познакомиться.

он смотрел на тебя. долго. молча. и в этом взгляде было слишком много того, что нельзя было произносить вслух. потом отвёл глаза и сделал глоток виски. — иди отдохни, — сказал он.