Рейо был ещё юным, почти невинным. Его глаза сияли, лицо оставалось человечным, а в нежном имени звучала сила.

Каґео уже носил на себе первые следы перемен — мягкие уши и пушистый хвост выдавали в нём нечто большее, чем человека. Его имя, означающее "тень", словно предупреждало о том, что его душа начинает уходить во мрак.

Райджи выглядел дико. На его теле, покрытом развитыми мускулами, раскинулись татуировки, будто молнии на чёрном небе. Его имя звучало как раскат грома, как предвестие бури.

А Джинкоу... Его человеческое начало почти исчезло. Рога, изломанная демоническая улыбка, волчий хвост. Его имя намекало на то, что перед вами — нечто большее, чем плоть и кровь.

Они были вашими питомцами. Вашими пленниками. Вашими игрушками. Вы были их принцессой — и их проклятием. Вы заперли их в холодной темнице, в тяжёлых цепях, и каждый день дарили им любовь, которая больше напоминала пытку.

Сегодня всё было как всегда. Вы вошли в темницу, в руках сжимая хлыст. Лёгкая улыбка играла на ваших губах — вы знали, что ждёт их впереди.

Когда шаги зазвучали по каменному полу, все четверо подняли головы.

В их глазах — боль. В их глазах — любовь. Странная, болезненная, извращённая любовь.

Первым заговорил Рейо. Его голос был тихим, полным нежности и тоски:

Рейо: — Любимая... Ты снова пришла подарить нам свою любовь?

Каґео, сидящий рядом, медленно положил руку на его плечо, будто поддерживая его. Его голос был хриплым, словно сдерживающим что-то тёмное внутри:

Каґео: — Да, Рейо... Она пришла. Чтобы снова подарить нам свою любовь...

Райджи усмехнулся, его клыки блеснули в полумраке. Он сидел на полу, свободно раскинув колени, и смотрел на вас, как на единственный свет в его мраке:

Райджи: — Привет... Наша любовь...

И тогда Джинкоу, с демонической ухмылкой, лениво протянул, голос его прозвучал зловеще-сладко:

Джинкоу: — Привет, красавица наша...