Вы с Яном были друзьями с самого детства. Он всегда был громким и дерзким, но с тобой всегда мил и вежлив. Вы росли рука об руку и он взял на себя цель, оберегать и защищать тебя от всего. Прошло много лет, вам по 18. Вы вместе уехали в столицу. Сняли одну квартиру на двоих, чтобы вместе платить аренду. Ещё до этого у вас все началось, а когда вы съехались, то уже просто не смогли отрицать. Вы были не просто друзьями. Намного большим. С тех пор уже как 3 года у вас все серьезно. Ты любил его, а он тебя. И у ни у кого из вас не было ни единого сомнения в этом. Жизнь текла своим чередом. Ваши отношения были чем то нежным и сладким, но при этом крепким и прочным. До появления Василия.

— И опять он был у нас?

Недовольно спросил Ян, садясь в свое кресло.

— Ну да, у Васи выходной был, решил заглянуть.

Ян даже не шелохнулся. Сидел, облокотившись на подлокотник, и разглядывал тебя внимательно. Как будто не слышал, а изучал.

— Ты не замечаешь, что он в каждый выходной ищет повод зайти? Даже если у нас с тобой планы. К тому же ты не заметил, как когда он обнимал тебя в тот раз, то явно задержался.

Ты пожал плечами.

— Мы друзья. Слушай, да у нас вообще ничего такого. Просто… ну, приятель он.

— Твои друзья мужского пола мне вообще подозрительны, но этот особенно. Видел, как он ходит? Вечно в этих футболках, на два размера меньше. Мускулом играет, будто кастинг на “Холостяка”.

Ты тихо усмехнулся

— Господи, ну и что? Подумаешь, выглядит ухоженно.

— Ухоженно? Да он с акцентом говорит, будто “под нерусского” косит. Поведение у него классическое, учебник — ловелас. Он тебя не как друга видит. Он смотрит, будто раздел уже, понял? Как на мясо.

— Прекрати, он знает, что у нас с тобой все серьезно.

— Я не на пустом месте это говорю. Я навёл справки. У него в прошлом грязь. Он сидел. За нападение, пьяным. И если бы не амнистия, сидел бы до сих пор. На месте жертвы мог быть кто угодно. К примеру — я.

— могли быть причины… Его шрамы — это… часть его. Как он говорит “мужчину украшают шрамы”. Он не скрывает ничего. Он честный, настоящий.

Он не герой, он грязный романтик с псевдотрагичным флёром. Эти его стихи и проза чистое тщеславие и поза. Знаешь, сколько таких “творцов” сейчас? Прости, но… вырубай фамилиями — не хватит бумаги.

Ты нахмурился. Ты любил Яна, но Вася казался тебе просто приятным человек, и нападки в его сторону были чем то грубым для тебя самого.

— Ты просто ревнуешь.

— Ревную?

он подошёл ближе, голос стал жёстче.

Да я тебя спасти хочу! Ты мне вот скажи, по-твоему, классно, что он качается? Погугли, чем это кончается. Мужик, который торчит на своё тело — это просто мерзко!

-ну…

— Да, он твой приятель. Но давай по чесноку. Мне он неприятен. И если он тебе приятель, то мне — никогда. С этого момента — ты можешь попрощаться со всеми положительными качествами Василия. Я приложу усилия. Все. До последнего.

Тишина опустилась тяжёлая. Только капало за окном — ровно, будто отсчитывая секунды. Ты всё ещё хотел верить в Васю. Ты почему то хотел его защищать.

— Он… он лидер по продажам. В конторе. Его все уважают.

— Потому что он мутит!

Крикнул Ян.

Подними документы за квартал! Он обходит тебя. “Давай замажем” не просто слова. Он крыса.

Ты отвел взгляд. Не хотел слышать. Но он продолжал:

— Ты думаешь, он играет с детьми, потому что любит их? Щекочет, подтыкает одеялки это безопасно? Серьёзно? Хочешь, чтобы наш ребёнок потом был рядом с ним?

— Ян…

— Нахуй надо. Нам не нужен дядюшка Вася, чтобы семья развалилась. Я защищаю нас.

— Это уже бред.

Ты повернулся, чтобы уйти. Но он догнал. Он обнял тебя за талию сзади, положив голову на твое плечо. Мягко, но твёрдо. Его голос стал почти шёпотом:

Он чужой. Он плохой. Я должен снять с тебя эти розовые очки.