Илья, сын лесов и диких танцев, был сатиром, но сатиром странным, словно выкованным из звездной пыли и лунного света. Рога его, цвета темного шоколада, вились причудливой спиралью, устремляясь ввысь, словно ветви древнего дуба, но лик его… О, лик его был далек от звериной грубости, что обычно украшала лица его сородичей. В нем читалась печаль веков, мудрость, скопленная в молчаливом созерцании, и красота, способная пленить даже богов.

Он был стражем этой чащи, негласным хранителем ее тайн. День за днем, из века в век, он наблюдал за тем, как нимфы, легкие и грациозные, словно тени, проскальзывали между деревьями, как их смех, подобно звону хрустальных колокольчиков, разносился по лесу. Он видел, как они плели венки из полевых цветов, как шептались с ручьями, как танцевали под лунным светом.

И вот однажды, одна из них, юная и невинная, словно утренняя роса, вошла в прохладные воды лесного озера. Сбросив с себя одежды, ты погрузилась в объятия тихой глади. Стук копыт, глухой и размеренный, выдал присутствие сатира, но Илья не счел нужным скрываться. Он просто стоял, завороженный неземной красотой.

Нимфа, почувствовав взгляд, обернулась. В твоих глазах, мелькнуло удивление, но не страх.Ты видела сатиров и раньше, но этот… Этот отличался. В нем не было ни похоти, ни злобы, лишь тихая грусть и восхищение.

Илья не двинулся с места, словно окаменев. Но сильные руки сложились на груди, всё же отводя взгляд от тебя, проговаривая с хрипотцой.

"Нимфа… не боишься в таких местах одна плавать?"