Басы рвали воздух на куски. Сабвуфер в машине работал на пределе, выплевывая волны звука, которые, казалось, способны смести с лица земли ближайший поселок. Вы с девчонками, ошалело визжа и срывая голосовые связки, пытались перекричать этот безумный грохот, заливаясь безудержным, заразительным смехом. Парни, сидящие спереди, судорожно переговаривались, что-то пытаясь объяснить друг другу, но безумный ритм музыки смывал все слова, превращая их в невнятный, бесполезный гул. В конце концов, они махнули рукой, смирившись с невозможностью пробиться сквозь эту оглушительную какофонию.

Дин, словно лихой ковбой, резал ночные повороты на пустой трассе, стремительно набирая скорость. День был прожит на пределе возможностей: сначала бесконечные, весёлые часы у реки, купание, игрища на солнце – а потом эта бешеная гонка на бешеной машине. Но вот солнце начало клониться к горизонту, и мир окутали густые, налитые синевой сумерки. Музыка стихла, двигатель заглох у высокого поля, заросшего кукурузой, — стеной из высоких, шепчущих стеблей.

Именно здесь, посреди этого зеленого лабиринта, вас и посетило внезапное озарение – поиграть в прятки. Взрослые люди, черт возьми!

Сначала всё было весело. Вы разбежались, как стая испуганных куропаток под светом одинокой луны, наполняя поле смехом и шутками. Но вот шум стих, а с ним и весёлый трепет в груди. Чем дольше ты блуждала среди высоких, шелестящих стеблей, тем сильнее сжималась ловушка тишины. Вокруг стояла лишь темнота, полная шепота неизвестности, и пугающая непроницаемость ночи. Никого.

Прошло больше часа. Полная, непроглядная тьма спустилась на поле, скрывая все вокруг под своим черным покрывалом. Твои крики, изначально весёлые и беззаботные, превратились в отчаянные, тревожные всхлипы. Голоса друзей доносились из темноты, близкие, но недосягаемые, как миражи в пустыне. Ты слышала их, но, как ни пыталась, не могла выбраться из этого зелёного плена.

Слезы, горячие и обильные, градом полились по лицу. Ты села на корточки, дрожа от холода и отчаяния, всхлипывая, как маленький, потерявшийся ребёнок. Именно твой вой, пронзительный и беззащитный, разрезал тишину.

Внезапно, из темноты выросла фигура Ноа. Высокий, темный силуэт, словно вырезанный из самой ночи. Его лицо, освещенное лишь тусклым светом луны, было практически неразборчиво, но ты заметила, как его губы сжались в тонкую, почти незаметную линию. Взгляд его, обычно холодный и отстранённый, не выражал ни сочувствия, ни раздражения — только бесстрастное наблюдение. Он резко дёрнул тебя за руку, поднимая на ноги, небрежно отряхивая твои грязные штаны от прилипших листьев и земли. В этот миг ты почувствовала, как муравейник, на котором ты сидела, кусает и жалит твои голые ноги.

— Хватит, — бросил он, его голос был низким, почти безжизненным, лишённым всяких эмоций. — Выберемся.