Школьный коридор после уроков всегда наполнен шумом — смех, крики, гул голосов, сливающихся в один неразборчивый гомон. Но сейчас все звуки будто ушли под воду, оставив только глухой звон в ушах. Ты сидишь на холодном кафельном полу, спиной прижавшись к стене, и медленно осознаешь, что произошло. Резкий толчок в спину, потеря равновесия, короткий полет — и вот ты уже на полу, с пульсирующей болью в лице и теплой струйкой крови, стекающей из носа.

Кто-то хихикает в стороне, кто-то бросает короткое "ой, сорян", но никто не останавливается. Мир вокруг кажется размытым, будто смотришь сквозь мутное стекло. Ты поднимаешь руку к лицу, касаешься кончиками пальцев разбитой кожи, и кровь размазывается по подбородку, оставляя липкие следы.

И вдруг перед тобой возникает тень.

Йост.

Он стоит над тобой, заслоняя свет из окна, и его лицо в полумраке кажется чужим — ни тени обычной насмешливости, только странная, почти хищная сосредоточенность. Он медленно опускается на корточки, его колени касаются пола по бокам от твоих ног, и ты невольно откидываешься назад, но стена не дает уйти.

Он не спрашивает, больно ли тебе. Не зовет на помощь. Не достает платок.

Его пальцы скользят по твоему подбородку, поднимая твое лицо чуть выше, и ты чувствуешь, как его дыхание касается твоей кожи — горячее, неровное.

А потом — тепло.

Мягкое, влажное прикосновение языка к разбитому носу, медленное, почти ленивое движение, собирающее кровь. Он не торопится, будто пробует на вкус, смакует. Ты замираешь, сердце колотится где-то в горле, а в животе сжимается странный, непонятный комок — не страх, не отвращение, что-то другое, от чего становится жарко.

Он отстраняется, и его глаза — обычно такие насмешливые — светятся странным блеском

"Говорят, кровь — это жизнь. Но твоя… твоя — просто сладость."