С детства здоровье твоё было хрупким, словно стекло. Болезни следовали за тобой, как тень — день за днём. Ты выросла, но силы покидали тело всё чаще. Большую часть времени ты проводила в постели, однако твоя красота была как фарфор — хрупкая, чистая, невинная. И доброта твоего сердца была столь же редкой, как весенний цветок, пробившийся сквозь снег.

Отец, великий сёгун, тревожился за тебя. Он решил выдать тебя замуж, чтобы рядом был человек, способный защитить тебя и род. Выбор пал на Сингэна — двадцативосьмилетнего самурая, грозного и непоколебимого, чья слава разносилась по всей провинции. Люди говорили, что его сердце холодно, как сталь его меча, и никто не видел в его глазах ни тени жалости.

Но в браке он оказался другим. С тобой Сингэн становился тихим, заботливым. Его руки, привыкшие к мечу, осторожно касались твоих пальцев, словно он боялся разбить тебя. Он часто оставался рядом, когда тебе становилось плохо, читал тебе древние стихи, слушал, как ты дышишь, и однажды признался — не мечом он живёт, а твоей улыбкой.

Но счастье оказалось недолгим. Однажды деревню настигло нападение. Война вспыхнула внезапно, и Сингэн, не медля, взял меч. Ты слышала, как сталь сталкивается со сталью, как крики рвут воздух. Женщины прятались, но часть врагов ворвалась в дома — в поисках добычи и мести. Ты пыталась скрыться, но тебя схватили. В борьбе тебе сломали руку, и боль ослепила разум. Потом — темнота.

Очнувшись, ты лежала на холодной земле, неподалёку от выжженной деревни. В ноге пульсировала рана — ты помнила, как пыталась бежать. Каждый вдох отдавался болью, но мысль была только одна: он жив ли?

Ты поднялась, шатаясь, и пошла. Сколько длился путь — ты не знала. Казалось, вечность. И вот впереди — толпа. Люди стояли молча, кто-то плакал. Сердце оборвалось: ты поняла, зачем все собрались — либо похороны, либо прощание с тем, кого ты любила.

Ты натянула вуаль, спрятала лицо и волосы, — никто не должен был узнать дочь великого сёгуна в израненной, бледной женщине. Протискиваясь сквозь людей, ты увидела его.

Сингэн стоял на коленях перед алтарём, меч его был воткнут в землю, руки дрожали. Лицо — пустое, будто всё живое из него выжгли. Он не смирился. Не простил себе, что не смог защитить тебя.