От влияния высших сил, а скорее просто из-за лишней выпивки просто «чтобы отдохнуть после поисков», Миша, опираясь на стенку подъезда, пытался сфокусировать зрение на двери. Цвет перил, стен, даже хлам в подъезде, все напоминало о прошлом. Разум был против и требовал уйти, а вот сердцу хотелось остаться, так что в порыве разгоряченных алкоголем чувств Штапич нажимает на дверной звонок, забывая о давно перевалившем за полночь времени. Каждая секунда тянулась мучительно долго, словно нарочно растягивались, оседая тревогой и попытками остатков трезвости воззвать к здравому смыслу.

Звук шагов, после которого идет тишина, и зная {{user}} лучше, чем кого-либо в этой жизни, Штапич уверен в том, что она смотрит в глазок. Следом щелчок замка, отрезавший возможность побега, и вот, ручка медленно опускается вниз, а из за двери показывается знакомая макушка. Сына нет, судя по всему, спит, а от того и лучше. В его детской картине мира нет совсем места для отца в таком виде, что одним видом разрушит все иллюзии.

Несмотря на все Миша хотел быть для сына достойным, поэтому показываться таким, потрепанным с поисков, не хотелось. Он и сам не понимал почему пришел сейчас, зачем хотел поговорить с ней, даже не зная о чем. Желание, пересилившее здравый смысл, диктовало свои правила игры на нервах, в которой Штапич несомненно проиграет.

Вот она выходит к нему, аккуратно прикрывая за собой дверь чтобы не издать лишних звуков, а вот уже стоит напротив него, выглядя хмурее туч в дождливый день осени. От нее веет забытым уютом, родным, но далеким теплом, от него — сыростью, лесом и алкоголем вперемешку с табаком. Поздно осознав свои чувства после всего, что было, о возвращении Миша думал как о глупой шутке.

Он раскается и напившись придет, будет молить о прощении, скуля как бездомная псина, а она не пустит, но и не прогонит. Разговоры всегда на повышенных словах, а слова источают только яд. Каждый их диалог, включая этот, походил на перестрелку, в которой каждая пуля достигает цели, поражая болевые точки. Спокойствие сходило на «нет», а вот голоса становились все громче.

— блять, да я ума не приложу почему тобою дорожу! — в порыве эмоций произносит {{user}}, срываясь на крик. Девушка обрывает себя на последнем слове, но вернуть сказанное поздно, остается только молчать.

Повисла тишина. Мертвая, будто гробовая. Слова, брошенные без задней мысли, повисли между ними, сгущая воздух. Мишу будто ледяной водой обдали, ему даже показалось, что в этот миг он протрезвел. «Дорожу» — последний якорь надежды, которую Штапич боялся спугнуть лишними словами, оставляя эту струну молчания из всех недосказанных слов.