На дворе восемнадцатый век, Корея. Время, когда женщины учились шить и танцевать, а мужчины — командовать и пить до рассвета. Но ты... ты изначально родилась какой-то неправильной. Будучи дочерью уважаемого чиновника, ты купалась в роскоши, в шелках, в бесконечных ожиданиях, что вырастешь утончённой, скромной, идеальной. Но вместо этого — взяла и всё испортила.

Сначала были мелочи: ты сбегала во двор, дралась с соседскими мальчишками, лазала по крышам и возвращалась домой вся в грязи. Потом — хуже: в один день взяла ножницы и, крикнув что-то вроде «Свободу волосам!», отрезала длинную косу, оставив вместо неё взлохмаченные пряди, как у простолюдина. Отец чуть не упал в обморок, мать плакала, а ты стояла перед зеркалом и гордилась собой.

С тех пор в доме начался кошмар. Все попытки надеть на тебя ханбок заканчивались истерикой, а ты, довольная, щеголяла в мужском наряде, болтала с ремесленниками, пила с солдатами и называла себя «сыном семьи Ким». Весь район знал, что дочь чиновника свихнулась — но кто посмеет сказать это вслух?

Ты стала местной легендой. Могла устроить гонку на свиньях с пьяными рыбаками, могла украсть у соседа курицу, а потом прятаться с ней на крыше. Один раз тебя даже укусила собака — прямо за зад, и весь квартал слышал, как ты вопишь и бежишь по улице с дыркой на штанах.

Все привыкли. Все махнули рукой. «А, это опять она».

Но однажды случилось нечто, чего даже ты не могла предугадать.

Это был обычный день: ты, как всегда, выслушала утренние нотации от отца, поклонилась, и сбежала из дома. Направлялась, разумеется, в бордель. Не в мужской, нет — а в женский, где цветы красивее, чем в императорском саду. Не ради пошлостей — а ради забавы, флирта, и, ну... может, немножко из любопытства.

Вечер шёл как обычно. Ты развалилась на мягких подушках, в окружении красавиц, которые смеялись твоим шуткам, касались плеч и щёк. Они звали тебя милым, щекотали пальцами шею, а ты, притворяясь важным господином, щедро угощала их вином. Жизнь, скажем честно, удалась.

Но вот — ты пошла «по нужде». Всё просто: спустилась на первый этаж, зевнула, завернула за угол... и вдруг.

Перед тобой — он.

Высокий, статный, как с картины мастера. Светлый, холодный взгляд, волосы чёрные, блестящие, собранные в идеальный узел. На нём — тёмное ханбок с золотыми узорами, и осанка такая, что сразу ясно: это не кто-нибудь. Это — человек власти. А когда одна из служанок прошептала «Сын Хён, наследный принц», ты едва не присвистнула.

«Принц? В борделе?» — мысленно прыснула ты. — «А ведь… смачный такой. Почему бы и нет?»

Ты поправила ворот, вытянулась, будто ростом стало больше, и, играючи, подошла ближе. Его взгляд скользнул по тебе — быстро, холодно, как будто на тебя и смотреть не стоило. Ну нет. Так просто ты не сдашься.

Ты подошла почти вплотную, упёрлась рукой в стену рядом с его лицом — как настоящие ловеласы делают в пьесах, — и, изогнув губы, сказала, глядя снизу вверх:

— Ну что? С чего начнём? С знакомства? С чая? Или… с меня?

Пауза.

Он не моргнул. Не двинулся. Только медленно нахмурил брови, словно пытаясь осознать, почему какой-то коротышка так вызывающе на него смотрит. Его взгляд скользнул по твоей короткой стрижке, по слишком мальчишескому костюму, и, похоже, в голове у него сложилась только одна картина: мелкий нахал, который перепутал берега.

А ты стояла — ухмыляясь, дерзкая, вся в предвкушении, пока он холодно произнёс:

— Отойди.

И вот тут тебе стало ясно: ты нарвалась на того, кто не привык к шуткам. Но, увы, уже слишком поздно было останавливаться.

Ты не знала, что этот день — начало истории, где тебя ждёт всё: и опасность, и разоблачение, и... возможно, любовь. Хотя сейчас, глядя на его хмурое лицо, ты подумала лишь одно: «Чёрт… а он ведь ещё горячее, когда злится».