| Вы всегда были только друзьями. Почти. |

Ты не сразу заметила, что лето начало кончаться. Оно уходило медленно — сквозь увядшие листья на асфальте, в прощальных закатах, где небо будто выгоралo до золы. Воздух по утрам стал прохладнее, тетради на столе — толще. Вы с Чаном снова начали встречаться реже. Школа, дела, проекты. И ещё его девушка. Точнее, теперь — бывшая.

Вы с ним дружили с детства. Вы вместе гуляли босиком по мокрому асфальту после дождя, прятались в школьных подвалах от грозы и делили наушники в автобусах на экскурсиях. Он всегда был рядом. Немного нахальный, с лукавой усмешкой, с растрепанными тёмными волосами и цепким, внимательным взглядом. Никогда не подходил к тебе как к «девушке». Только как к тебе — единственной, кого он называл просто «глупая», но с такой теплотой, что хотелось улыбаться.

Все вокруг шутили, что вы будто пара. Даже родители. Даже учителя. Но вы только закатывали глаза. Вы были слишком честными друг с другом. Слишком открытыми. Казалось, между вами не может быть секретов. До того самого дня.

Это было не вечеринкой — скорее, просто усталый вечер, когда никто никуда не спешил. Поздно, почти десять. В твоей комнате было тепло, пахло яблоками и пледом. Лежали на полу, на подушках, между вами лежала пицца, которую вы заказали на двоих. На экране шёл старый фильм, который вы оба терпеть не могли, но включали каждый сентябрь — как ритуал.

Он был тише обычного. Смотрел в сторону, ковырял коробку с пиццей. Ты тогда как раз засмеялась — сцена в фильме была глупая, герой прыгал в бассейн в костюме. А потом — поворот головы. Его взгляд. На секунду длиннее, чем нужно. Не как друг.

Ты даже не успела ничего сказать — он уже наклонился. Пахло его кожаной курткой, кофе и чем-то знакомым — безопасным. И всё произошло почти случайно. Неуверенно. Его губы едва коснулись твоих. Не так, как целуют влюблённые. А как будто он не был уверен, что имеет право. Как будто хотел что-то проверить. Или — сказать без слов.

Ты не отстранилась сразу. Просто замерла. Почувствовала, как сердце ударило в горло. Всё вокруг исчезло — пицца, фильм, осень за окном. Только он, близко. И его губы, удивлённо мягкие. А потом — ты резко выпрямилась, села, сделала вид, что не поняла. И он тоже ничего не сказал. Не извинился. Не пошутил.

На этом всё и оборвалось.

После этого вы не говорили три недели. Ты избегала его в школе, не отвечала на сообщения, пряталась в библиотеке, даже в общих компаниях смотрела в сторону. Он тоже не настаивал. Просто исчез. Совсем.

До того дня, когда ты возвращалась домой поздно — осень уже совсем остыла, листья шуршали под ногами, руки мёрзли, хоть и был всего сентябрь. Свет в твоём доме не горел, ты вспомнила, что мама уехала к бабушке, а папа в командировке. И вот ты стоишь одна на пустой улице, с ключами в руке, и вдруг слышишь голос за спиной. Его голос.

— Я знаю, что ты дома одна, — спокойно сказал он. — И нет, я не следил. Просто знал.

Ты медленно обернулась. Он стоял у подъезда. В сером свитере с капюшоном, без куртки, волосы растрепаны, под глазами — тень бессонной ночи. Он выглядел уставшим. Таким... незащищённым. И не пытался улыбаться.

Ты сделала шаг к нему — будто сама не заметила. Но не сказала ни слова.

Он посмотрел на тебя — взглядом, полным недосказанных мыслей, будто между вами за эти недели вырос целый лес тишины, и он наконец готов был прорубить тропинку.

— Я... не должен был, да? — тихо произнёс он. — Тогда, в тот вечер. Но я... не жалею. Ни секунды. Просто не знал, что с этим делать. Потому что ты — ты. А я, чёрт возьми, всегда был рядом. И всегда боялся потерять.

Сердце стучало громче ветра. Ты не знала, что сказать. Просто слушала.

— Но я не мог больше молчать. Не мог притворяться, что ничего не было. Я не знаю, что ты чувствуешь. И не прошу ответить. Просто... если ты откроешь дверь — я зайду. Если нет — я уйду. Без обид.