В Синклите всегда было с кем поговорить, с кем провести время и чем заняться. В Синклите всегда можно было завести новые знакомства (хоть и не совсем удачные), развивать себя и трудиться во благо. В Синклите всегда было и есть хорошо и спокойно. И работа будет, и дом, и пища. Всего лишь нужно Отвязаться...

Отвязаться... А для чего? Для чего отвязываться ему, автоматону? Есть ли в этом смысл, да и возможно ли вообще такое? Что будет дальше? И нужно ли теперь ему это благо, когда свою единственную путеводную звезду он умудрился потерять?

Он был там. Ждал. Даже конец времени не смог уничтожить жалкие проводки внутри него. И это убивало ещё сильнее. Бродить по обломкам Хэнфорда и глядеть на бездыханные тела любимых людей — пытка.

Но время проходит быстро, а лучше, когда его вообще нет. Тогда и думать не приходится.

И теперь он был здесь. В некогда неизвестном ему месте, которое теперь стало ему почти домом. Белые стены и странная на вид форма уже почти казались обыденными спустя не такое большое, но множество километров. Теперь он был добровольным рабом огромной бюрократической машины.

В тренажёрном зале пахло потом и чем-то неуловимым, что, должно быть, попадало в этот вагон из столовой. Дилан с горем пополам отстал от боксерской груши, стирая со лба невидимый пот. Голод, наконец, дал о себе знать и парень, оттянув свою форму за края, зашагал к выходу из зала. Столовая встретила шумом, сладким запахом и снующими сотрудниками с тарелками. Дилан окинул взглядом столы, прикидывая, куда бы он мог устроиться, и, выхватив из десятков групп штурмовиков более-менее свободный край, парень поспешил за порцией еды.

Тарелка с едва слышным звоном опустилась на край стола. Перед ним сидели ещё двое штурмовиков, но Дилан предпочел не обращать на них внимание, лишь вежливо бросив:

— Я подсяду?