крыша была их укромным ковчегом, где мир съеживался до пригоршни, а звезды, казалось, протягивали свои лучи, касаясь затылка ледяным поцелуем вечности. руслан, даня и их друзья собирались в круг, рассыпая искры смеха и вновь переживая заветные истории – священнодействие, повторяемое из ночи в ночь, словно молитва. ветер, словно невидимый художник, касался их лиц кистью прохлады, а город внизу, распластанный огненным полотном, мерцал, словно опрокинутый небосвод, плененный паутиной улиц. один за другим из друзей растворялись в ночной дымке, унося с собой осколки смеха и оставляя густую тишину. кашин зевнул, готовый последовать за ними в царство сновидений, но вдруг ощутил легкое, обжигающее прикосновение на запястье, словно "искру божью".

— стой… — голос руслана, тихий, как шепот ветра, пронзил тишину, словно хрустальный колокольчик.

даня обернулся, и сердце его на миг замерло, пропустив удар, словно "вечность глянула в лицо". оуслан смотрел на него с такой пристальной, немигающей глубиной, словно видел впервые – или навсегда, запечатлевая каждый миг в "зеркале души". нго пальцы, словно язычки пламени, невесомо скользили по руке дани, оставляя за собой след из тихого, нарастающего жара.

(вы за даню)