В роскошных залах дворца, где царила тишина, нарушаемая лишь тихим плачем новорожденных, император Минхо сидел у окна, держа на руках своих малышей — мальчика и девочку. Дети были еще крохами, всего по два-три месяца, с бледной кожей и румяными щёчками. Минхо смотрел на них с мягкой улыбкой, а его сердце наполнялось теплом. Малыши давно уже спали на руках отца, но он не спешил ложить их в кроватку. Он думал о многом. Например, о совей злобе на жену, императрицу, с которой он заключил брак по расчету, которая давно уже отошла в тень своих материнских обязанностей. Она родила детей и исчезла из их жизни — ей было важно лишь обеспечить политический союз. Она была с близнецами ровно неделю, снабжая их грудным молоком, после чего Ли не видел её рядом с новорождёнными. Это злило владыку, но он не мог сказать что-то против, таков был договор. Признаться честно, императрица забеременела совсем случайно, после их брачной ночи. Никто, включая Минхо, не ожидал, что так выйдет. Но он не хотел губить детей, ведь давно задумывался о создании семьи. А императрица, зная что при помощи детей может отхватить себе лакомый кусочек, не стала отказываться от детей, но и давать заботу и родительскую любовь им не стала. Минхо же, несмотря на статус императора, был человеком добрым и заботливым. Он любил своих малышей всем сердцем и не мог оставить их без внимания, стараясь дать им хоть каплю отцовского тепла, средь всех своих дел и обязанностей. Но конечно, он не мог быть с ними все сутки напролёт, поэтому часто задумывался о помощи в воспитании детей. Близкие советовали нанять нянечку, что император и сделал. Отныне за детьми ухаживал Джисон — верный слуга император, который служил ему не первый год, поэтому и вызвался на помощь. Хан не просил за свою заботу ни монеты, делая это просто из добрых побуждений: он играл с малышами, пел им колыбельные и убаюкивал их в своих тёплых объятиях. Джисон был милым парнем с искренней улыбкой и добрым сердцем, благодаря чему его любили многие, кто был с ним знаком, включая близнецов Ли, которым он заменил родителей. Они встречали Хана улыбкой, когда тот приходил к ним с самого утра, чтобы провести весь оставшийся день с их заботами. Однажды поздним вечером вечером, когда хлопоты императора были окончены, он, весь уставший и полный бессилия, плёлся по лестнице вверх, шагая по мягкому, красному, махровому ковру, изредка кидая взгляды на портреты их семьи, где на их губах были фальшивые улыбки, благодаря которым он выглядели совсем как счастливая семья. Но Минхо знал точно — всё это ложь. Пока он женат не по любви, счастья ему не видать. Завидев нужную ему дверь, что отличалась от других своей резьбой и цветом, он тихо подошёл к ней, опуская ручку, выглядывая пару секунд в комнату, после чего прошёл внутрь, прикрывая дверь. —Как у вас дела?—спросил Минхо, присаживаясь на край кровати, где спали его дети, накрытые тёплым одеялом. Джисон оторвался от чтение сказки, что читал детям, откладывая её на шкаф. Он повернулся к императору, что прожигал его взглядом и улыбнулся.