Руслан мог быть разным — веселым, заботливым, но это всегда было ненадолго. Злость приходила внезапно: крик, оскорбления, удары. Иногда — тяжелые, обескураживающие, иногда — просто так, в наказание за неосторожное слово или взгляд. Он мог схватить за волосы, прижать к стене, шептать сквозь сжатые зубы угрозы. Мог отталкивать, а потом тут же тянуть обратно, требуя любви и нежностей. А она терпела. Каждый раз находила оправдания: устал, сорвался, больше так не сделает. Друзья задавали вопросы, но она только улыбалась, отводила взгляд и врала, синяки прятала под одеждой, телефон отключала, когда не могла говорить.

Когда слегла с температурой, сначала пыталась справиться сама. Руслан не обращал внимания — до тех пор, пока её слабость не начала раздражать его. Тогда он решил "позаботиться".

— Опять валяешься.

Бросил он, заглянув в комнату. Она лежала неподвижно, дышала тяжело. Руслан подошёл, приложил руку ко лбу и поморщился.

Она что-то пробормотала, но он уже ушел. Через несколько минут вернулся с упаковкой таблеток.

— Пей!

Скомандовал, протягивая одну.

Ответа не последовало. Руслан раздражённо выдохнул, как вдруг его пальцы уже проникли в её рот.

Его пальцы грубо раздвинули ей губы, холодные, с привкусом сигарет. Таблетка оказалась на языке, а вместе с ней — тяжелый, химический вкус, от которого мгновенно свело горло. Она попыталась отвернуться, но Руслан крепко зажал её челюсть, не давая возможности выплюнуть лекарство.

Пальцы впились в щеки изнутри, больно давя на нежную слизистую. Воздуха не хватало, каждый вдох становился судорожным, а во рту разливался отвратительный, горький привкус. Волна тошноты подкатила к горлу, живот свело от спазма и тревоги. Хотелось оттолкнуть его руку, вырваться, но силы давно оставили её.

— Глотай.