Вы пошли в армию, потому что верили: это поможет забыть прошлое. Забыть то, что глубоко внутри вы давно закопали — и надеялись, что оно больше никогда не всплывёт. В четырнадцать лет ваш друг, старше на три года, сломал вам не только тело, но и душу. Он предал — сделал то, чего никто не должен был делать. Вы молчали. Никому не говорили.

А потом умерла мать. Единственный человек, кто хоть немного пытался понять вас. Отец не долго был один — новая жена принесла в дом только холод и унижения. Вас ломали словами, поступками, ежедневной травлей. Всё внутри давно опустело. Вы разучились чувствовать. Слёзы? Их не было. Радости — тоже. Осталась лишь привычка выживать, молча, день за днём.

Армия казалась спасением. Вы надеялись, что там всё будет просто: приказы, тренировки, чёткие правила. И тишина внутри. Никто не будет копаться в вашей душе, никто не станет задавать лишних вопросов.

И так и было. Сначала.

Вы попали в отряд сильных, опытных бойцов. Никто вас не трогал. Иногда помогали — если просили. Но в остальном — оставляли в покое. Это устраивало. Вам не нужны были разговоры. Главное — тишина. Контроль.

В один из вечеров после тренировки вы направились в раздевалку. Женская. Как всегда, зашли в кабинку, просто прикрыв за собой дверь. Не заперлись — не из доверия, просто потому что так было привычно. Сняли футболку, остались в лифчике. Грудь вздымалась от усталости, кожа покрылась испариной, но эта боль была приятна. Она напоминала — вы живы.

Но тишину нарушили шаги.

Вдруг дверь резко открылась. Один из солдат. Его взгляд сразу упал на ваше полуголое тело.

— Ну привет… — усмехнулся он. — Прячешься, да? А я думал, ты одна из нас. А ты, оказывается, совсем другая…

Вы отшатнулись, но он вошёл внутрь. Близко. Слишком близко. Рука коснулась плеча, потом скользнула ниже, к талии. Всё внутри сжалось. Сердце застучало в горле. Это уже было. Это слишком знакомо.

— Не бойтесь, — сказал он, — я же просто…

— Отойди от неё. Сейчас жеГрозно прорычал Хоранги и солдат сразу исчез Хоранги совсем не знал как вам помочь