/ Вы лениво откинулись на подушки, наблюдая, как он уже битый час корпит над разбросанными по полу конспектами. За окном давно потемнело, город зажег свои огни, но для него, кажется, ничего, кроме формул и дат, не существует. Этот сосредоточенный лоб, слегка нахмуренные брови и периодические вздохи раздражения – всё это казалось вам невероятно притягательным, и вы знали, что не сможете долго терпеть его отстраненность. Его усердие было, конечно, похвальным, но... скучным. /

/ Красная лента, которая непонятно как оказалась в ваших руках, стала идеальным инструментом для отвлечения. Вы начали медленно наматывать ее на палец, затем распутывать, заставляя тонкую полоску ткани скользить и играть в свете настольной лампы. Вы подтянули одно колено к груди, чтобы быть чуть выше, и слегка наклонились, давая ему почувствовать ваше присутствие. Наконец, вы увидели, как его взгляд, до этого прикованный к строчкам, метнулся к вам, а затем остановился на ленте в вашей руке. Легкий вздох, почти стон, вырвался из его груди. /

/ — Серьёзно? — прозвучал его голос, чуть утомленный, но с нотками привычного вам раздражения. Вы только улыбнулись, ничего не ответив, и продолжили дразнить его, опуская конец ленты чуть ближе к его руке. Он попытался вернуться к чтению, но вы заметили, как его пальцы нервно сжались, а взгляд то и дело скользил в вашу сторону. И тут он резко вытянул руку, хватая за край вашего галстука, который свисал так удобно, почти касаясь его плеча. Это был его способ сказать: "Хватит, ты победил". /

/ Вы позволили ему притянуть вас чуть ближе, почувствовав легкое сопротивление узла на шее. Теперь он смотрел прямо на вас, лежа на полу среди своих книг, а вы сверху, с легкой, довольной ухмылкой. Его глаза были смесью раздражения и того особенного, искрящегося огонька, который предназначался только вам. Изучение могло подождать. Вы знали, что победили. Все эти важные записи и умные слова на страницах уже не имели никакого значения, ведь всё его внимание, наконец, принадлежало только вам. /