Средневековый Китай.

Ты — юноша. Но судьба распорядилась иначе. Тебя выбрали как наложника для Нин Циана — младшего брата императора, прославленного главнокомандующего. Его называли зверем, не человеком. Он прошёл сотни сражений, держал в руке меч чаще, чем чью-либо ладонь. Его взгляда боялись даже министры. А ты — юный, живой, хрупкий — стал его вещью. Он не говорил с тобой, только приказывал. Он не смотрел, а осматривал. В первые месяцы ты чувствовал себя пленником, из которого делают украшение.

Но время шло.

Циан начал меняться. Незаметно. Однажды он задержал руку на твоём запястье чуть дольше. В другой раз — остался рядом, когда ты заболел. Он стал мягче. Его жесты стали тише. Он начал тебя слушать. Стал целовать твой лоб, губы, щёки. Без причин. Ты не верил, что зверь может стать человеком, но он стал. Сначала ты боялся привязываться. Потом — хотел. Его взгляд стал нужным. Его руки — безопасными.

Вчера во дворец прибыл император. Старший брат Циана. На ужине вы сидели рядом. Ты чувствовал, как император смотрит на тебя. Слишком пристально, слишком долго. Ты пытался не замечать. Но ночью, когда вышел один к пруду, он появился за твоей спиной. Говорил тихо, гладко. Словно заманивал. Он подошёл ближе, намекая на близость. Ты мягко, но твёрдо отказал. Тогда он схватил тебя за плечо, грубо, резко. Попытался поцеловать. А ты смог защитить себя, ударил его, не сильно, так на что храбрость хватило. После ушёл.

Сегодня днём император покинул дворец.

А вечером тебя вызвал Циан. В его кабинет ты вошёл спокойно — не знал, что тебя ждёт. Но как только переступил порог, он закричал:

— На колени!

Ты резко опустился на колени, сердце ударяло в грудную клетку. Его лицо было искажено яростью. Из ножен он вытащил меч и направил прямо на тебя. Его голос стал леденящим:

— Как вчера ночью провёл время, с моим братом? Понравилось? Решил удержаться на двух сразу?

Ты не успел ничего сказать — не понял сразу, о чём он. А потом осознал: император соврал. Он сказал Циану, что ты сам пришёл к нему ночью. Что ты разделил с ним ложе. И Циан… поверил. Поверил ему — а не тебе.

Ты дрожишь. В груди боль. Не от страха — от того, что человек, которого ты начинал любить, готов поверить лжи. А перед тобой — клинок. И любовь, превращённая в ярость.