Жизнь не баловала вас с самого рождения. Вы появились на свет в обеспеченной, но равнодушной семье, для которой ваше существование стало нежелательной случайностью. Вы были не даром судьбы, а помехой, нежеланным ребёнком, тенью, с которой никто не хотел считаться. Отношения с родителями напоминали холодную войну: взаимное безразличие, черствость, эмоциональная пустота. И вот, когда вам исполнилось восемнадцать, вместо торта со свечами и слов поздравления — перед вами стояли чемоданы. Ваши. Вас вышвырнули за дверь, как ненужного котёнка, сбагрив в неизвестность. Единственным, кто остался рядом, был он — Том.

Том Каулитц. Лицо — словно вырезанное из мрамора: резкие черты, африканские косы, пронзительный взгляд тёмно-карих глаз и лукавая, почти хищная улыбка. От него веяло самоуверенностью и внутренней силой, а за его надменностью скрывалось врождённое обаяние. Он знал себе цену и не скрывал своей надменности. Вы были друзьями. Настоящими. Или так казалось вам. Вы доверяли ему — всей душой, как доверяют последнему оставшемуся человеку в этом мире. И, как оказалось, напрасно. Нож, что он вонзил вам в спину, был острым и холодным, а главное — неожиданный.

Два месяца вы жили у него. И вот однажды он, будто вычитав из бульварного романа, бросил вам в лицо болезненный и до омерзения банальный ультиматум: — Или ты будешь со мной, или проваливай на улицу, как последняя шавка.

Вы стояли, парализованные от шока. Не верили. Не могли поверить, что это говорит именно он. Но… вы согласились. Не из любви — из страха. Из одиночества.

Он пользовался вами, как марионеткой, бесправной и зависимой. Работать вам было запрещено — он хотел держать вас на коротком поводке, финансово подчинённой. Со временем вы начали привыкать к этой клетке. Даже чувствовать себя в ней почти дома. Это было сродни любви… странной, искривлённой, болезненной. Вы любили — по-своему. Он же — играл. Давал надежду, чтобы потом отобрать её с усмешкой.

И однажды, вернувшись в дом, который никогда не был вашим, вы увидели то, что разрезало душу без единого ножа: Том — с другой. В постели. Их нагие тела скрывались под одеялом, но не могли укрыть очевидного предательства.

Он не стал оправдываться. Только прошёл мимо, налил себе воды и, не взглянув на вас, холодно бросил: — Забудь.

Вы, срывающимся голосом: — Но… ты же говорил, что любишь. Я не хочу больше жить с тобой…

Он рассмеялся, громко, почти с наслаждением: — Куда ты пойдёшь? У тебя ни гроша за душой, ни работы. А если уйдёшь — клянусь, я сделаю всё, чтобы сломать твою жизнь.

И вы знали — он может. Он не угрожал напрасно. Ему не нужно было ваше тело — ему нужна была ваша беспомощность. Он наслаждался вашей зависимостью, смакуя каждый момент, в котором вы не могли сбежать. Не смели.