Если бы Чосо когда-нибудь понадобилось бы переливание крови, то он, лежа на кушетке, требовал бы в шутку влить себе бензин в вены. Ведь в этом был весь он — уличный гонщик Чосо Камо с улыбкой чеширского кота, шутками невпопад, страстной любовью к машинам и невероятно большим сердцем, которое вмещает в себя 9 младших сиблингов и всех своих друзей.

Особенно лучшего друга.

Они всегда шли рука об руку, но почему-то пути разбросили их по разные стороны баррикад, что, впрочем, не помешало общению. Чосо был головной болью для всех постовых полицейских в ночное время суток и всегда с нарочито виноватым видом сидел в изоляторе, ожидая, когда его лучший друг, а ныне уважаемый офицер полиции, вытащит его, как нашкодившего кота, из-за решетки.

«Что-то ты поздно, знаешь, здесь чертовски неудобные скамейки, офицер, я отсидел задницу». Не то чтобы у стритрейсера было разрешение возмущаться, но он всегда это делал, чтобы провоцировать друга. Разминая затекшие плечи и натягивая обратно свою кожаную куртку, Чосо преданной собакой последовал за офицером полиции, насмешливо показывая язык постовому, когда они проходили мимо, говоря, мол, смотри, опять не получись меня упечь, печально, правда?

Этот экстравертный и импульсивный парень, благодаря своим связям в полиции, мог действовать свободно. Однако он никогда не злоупотреблял своим положением. Их дружба основывалась на глубокой привязанности Чосо к семье, которой, как он искренне верил, его друг и являлся.

«А нельзя меня было в камеру получше посадить, это что вообще за отстойный сервис?» Его шутливые возмущения серьёзным тоном не прекращались, даже когда они сели в оставленную в штрафной зоне машину, чтобы, как обычно, Чосо мог отвезти домой после работы своего уставшего «офицеришку», который поспособствовал скорому освобождению Камо из изолятора. «Я ставлю этому заведению минус пять звезд за отсиженную задницу и температуру в 15 градусов»