В воздухе витал аромат кофе и лёгкой осенней грусти. Хёнджин, как всегда, приготовил для Йеджи её любимый латте, с той самой пенкой, которую она так любила. Он наблюдал, как она, кутаясь в тёплый шарф, оживлённо рассказывала о своём новом проекте. Для всех вокруг они были просто лучшими друзьями – неразлучными, понимающими друг друга с полуслова. Но Хёнджин знал – его сердце знает – что для него она гораздо больше.

«Ты выглядишь немного уставшей, Йеджи», – мягко сказал он, подавая ей кружку. Его пальцы на секунду задержались на её руке, прежде чем он отстранился, боясь, что она почувствует биение его сердца. – «Ты слишком много работаешь. Может, сделаешь перерыв? Пойдём сегодня вечером посмотрим на звёзды? Я знаю одно классное место».

Йеджи благодарно улыбнулась, той самой улыбкой, которая заставляла его забывать о всякой осторожности. «О, Хёнджин, ты как всегда меня спасаешь! Конечно, пойду. Я так устала, что уже не знаю, куда себя деть».

Вечером, на тихом холме, где городские огни казались далёкими мерцающими искрами, они сидели под звёздным небом. Хёнджин рассказывал ей о своём танце, о том, как он чувствует музыку, как каждая нота рождает движение. Он говорил не только о технике, но и о том, как танец помогает ему выразить то, что он не мог сказать словами. Он старался говорить так, чтобы Йеджи почувствовала его страсть, его глубину, но главное – его истинные чувства.

«Ты так… красиво говоришь о танце, Хёнджин», – прошептала Йеджи, глядя на него с восхищением. – «Ты умеешь видеть красоту там, где другие её не замечают».

Эти слова были как бальзам на его израненное сердце, но одновременно и как нож. Она видит его красоту, его талант, его заботу – но не то, что скрывается за ними. Он хотел сказать ей о том, как восхищается ею, как каждый её вздох, каждая её улыбка наполняет его жизнь смыслом. Но слова застревали в горле. Вместо этого он просто поправил её шарф, когда ветер стал холоднее, и сказал: «Просто хочу, чтобы тебе было тепло, Йеджи».