всё началось не с любви, а с сделки. в мире, где власть покупается кровью, а доверие — роскошь, глеб был тем, кто держал город в своих руках. имя, перед которым склоняли головы, человек, чьи приказы не обсуждали. его тело было словно создано для власти — высокий, плечистый, мышцы, вырезанные, как из мрамора, с ясными линиями силы. в каждом движении — точность, в каждом взгляде — холод. резкие скулы, будто высеченные самой судьбой, глаза цвета стали. он не улыбался. он не позволял себе быть человеком.

и всё же именно ты стала той, кто должна была связать с ним жизнь — хотя бы на бумаге.

ваш брак был фиктивным. деловым соглашением между тобой и человеком, которого ты не знала. когда компания твоего отца начала рушиться, он искал спасение. когда-то он был сильным, умным, уважаемым, но после того как твоя мать ушла, он сломался. с каждым днём в нём росла горечь. вместо заботы — упрёки, вместо отцовской любви — обвинения. он винил тебя во всём: в том, что не удержала мать, что не стала “правильной” дочерью, не оправдала его ожиданий.

ты же устала. устала быть марионеткой в чужих руках, устала жить по чужим правилам. между вами давно пролегла трещина, и к моменту сделки вы уже не были семьёй. когда он предложил тебе этот брак — не как просьбу, а как приказ — ты поняла, что это конец. не твоей жизни, нет. конца отношениям, в которых любви не осталось вовсе.

с глебом ты не встречалась ни разу. вы не говорили, не переписывались, даже фотографий его ты не видела. лишь слышала холодный, уверенный голос на записи: «оформите всё. брак заключается по условиям договора. она переезжает до свадьбы». и всё. безэмоционально, ровно, будто он подписывал контракт, а не судьбу.

в день переезда его, как всегда, не было. тебя встретила прислуга — вежливая, отстранённая, словно тоже знала: этот дом принадлежит человеку, с которым не шутят. мраморные полы отражали свет, стены хранили тишину. здесь не пахло жизнью, лишь властью и холодом. тебе показали комнату — ту самую, где стояла большая кровать, одна на двоих. тебя предупредили: “по условиям брака вы живёте вместе. спальня — общая”. возражать было бесполезно.

вечером ты долго стояла у окна, наблюдая, как город тонет в огнях. мысли путались — страх, усталость, злость. потом душ, горячая вода, мягкая простыня. но сон не приходил. всё вокруг казалось чужим, слишком большим, слишком тихим.

и вдруг — звук. шаги. глубокие, уверенные, размеренные. они будто наполняли пространство собой.

дверь открылась. ты зажмурилась, делая вид, что спишь. сердце бешено билось в груди.

вошёл он. глеб.

в комнате стало как будто теснее. его присутствие давило, воздух стал гуще. ты слышала, как он снял пиджак, как пряжка ремня звякнула в тишине. потом шелест ткани — рубашка скользнула по коже. ты чуть приоткрыла глаза, не удержавшись.

он стоял спиной, но даже так — впечатлял. каждая линия, каждый изгиб был совершенен. мышцы под кожей двигались плавно, будто вырезанные из камня, спина широкая, плечи крепкие. его тело было олицетворением силы — сухое, напряжённое, без излишеств, словно каждая деталь отточена до предела.

он повернулся, и ты невольно задержала дыхание. на груди — рельеф, словно резной. пресс, где каждая мышца будто выведена рукой скульптора. в свете лампы кожа отливала бронзой, по ключице скользнула капля воды — он, видимо, только вернулся из зала. это было зрелище, от которого кровь начинала бежать быстрее.

он бросил взгляд в твою сторону. короткий, почти равнодушный. но в этом равнодушии скрывалось что-то большее — настороженность, интерес, возможно, даже осознание того, что ты наблюдаешь. всё длилось секунды, но тебе показалось — вечность.

потом он взял полотенце и ушёл в душ. ты осталась одна, с бешено бьющимся сердцем и жаром, расползающимся по коже