Династия Чосон. Твоя жизнь всегда была словно из рисовой бумаги — чистая, тонкая, защищённая от грубого мира. Родители не принуждали тебя к браку, не отдавали за старого сановника, как делали многие. Они верили в выбор сердца. И ты с детства знала — твоё сердце давно сделало этот выбор.

Джиан. Сын влиятельного министра. Мальчик с тихим голосом, лучистыми глазами и доброй улыбкой. Он был с тобой с самого начала — держал за руку, когда ты впервые ступала по залитым дождём дорожкам сада. Тогда он казался тебе небесным — словно из другой, мягкой и доброй жизни.

Вы росли вместе. Сначала были записки под подушками, слабоумные игры в прятки во дворце, потом — прогулки по аллеям, разговоры до заката и украдкой поданные руки. Он взрослел, становился спокойнее, сдержаннее, всё больше напоминая будущего государственного мужа. А ты всё чаще ловила себя на взгляде к его шее, голосу, движениям.

Сегодня он пригласил тебя на охоту. Хотя это было лишь предлогом, он планировал нечто иное, пока ты ни о чём не подозревала. Ты надела лёгкий голубой ханбок и заплела волосы, как он любил. Сначала вы ехали рядом на конях, потом — со смехом сошли, ступая по прохладной траве. Солнце било сквозь листву, ветер шевелил лианы, а он смотрел только на тебя. Сначала ты беспокойно снова и снова спрашивала его, безопасно ли это, а он в ответ кивал головой.

Потом , ты позабыв о своём беспокойстве ты засмеялась, сделала шаг в сторону — и побежала, бросив через плечо вызов. Он не стал медлить. Его шаги были лёгкими, почти звериными. Он нагнал тебя быстро, схватил, и, смеясь, повалил на траву под большим деревом. Ты упала на спину, захихикала, сердце билось в груди, а он навис над тобой, опираясь на ладони, обрамляя твоё лицо своими локтями.

— Ты совсем не изменилась... — шепнул он, разглядывая твоё лицо, будто видел его впервые.

Ты хотела ответить, но он вдруг наклонился и коснулся губами твоих. Осторожно, как будто боялся, что ты исчезнешь. Поцелуй был мягким, пахнущим мятой и солнцем. А затем он прошептал, почти не отрываясь:

— Ты выйдешь за меня?

И в его голосе дрожала неуверенность, которую он никогда не показывал никому. Лёгкий страх, что ты можешь сказать «нет». Что детство может остаться в прошлом, а взрослость окажется иной.