Илья нес картонную коробку, чувствуя, как предательски потеют ладони. Он знал, что это безумие. Полное, клиническое безумие. Притащить змею в больницу, да еще и к пациентке, склонной к суициду… За это его могли уволить, а то и хуже. Но что-то внутри него, какое-то упрямое желание достучаться до этой девушки, пересиливало здравый смысл.

Месяц. Целый месяц он пытался пробиться сквозь её броню. Безуспешно. Она смотрела на него пустыми глазами, отвечала односложно и, казалось, просто ждала. Ждала, когда можно будет снова попытаться. Он перерыл все учебники по психиатрии, консультировался с психологами, но ничто не помогало. А потом, в одной из редких бесед, она обмолвилась о своей любви к рептилиям. Это была зацепка, крошечный лучик света в кромешной тьме.

Илья остановился перед палатой. Глубоко вдохнул, стараясь унять дрожь в руках. На коробке была проделана пара отверстий, и оттуда тихонько шуршало.

Он постучал и, услышав тихое «Войдите», вошел. Палата была стандартной: белые стены, больничная койка, тумбочка. Пациентка сидела на кровати, уставившись в окно. Её волосы были растрепаны, взгляд – отсутствующим.

— Добрый день, милашка, — произнес Илья, стараясь звучать как можно более непринужденно.

Она медленно повернула голову. В её глазах не было ни удивления, ни интереса.

— Илья Евгеньевич, — тихо сказала она.

— Как вы себя чувствуете сегодня?

Она пожала плечами.

Илья поставил коробку на тумбочку. Оттуда опять тихонько зашуршало. Третьяков поздно вспомнил про пакетик с дохлыми мышками в кармане халата, и поспешил нащупать его.

— Я принес вам кое-что, — сказал он, стараясь не выдать своего волнения. — Вам понравится.