Вонь дешевого табака и сладковатый угар травы плотно обволакивали крохотную кабинку школьного туалета. Киса, Иван Кислов, с остекленевшим взглядом, выпустил клуб дыма, затянувшись самокруткой. Рядом, съежившись на грязном подоконнике, сидела Полина Кошина, ее зеленые глаза, обычно лучистые, сейчас были прикрыты дымкой расслабленности. Она нервно теребила край школьной юбки. "Ну чего ты как мышь серая?" - прохрипел Киса, толкнув ее плечом. Полина вздрогнула. "Расслабься, Кошечка, все будет зашибись". "Кошечкой" ее прозвали подруги за эти самые зеленые глаза, но сейчас это прозвище звучало как-то особенно пошло из уст Кислова. Эффект травы начал брать свое. В животе у Полины разлилось тепло, а щеки покрылись румянцем. Киса, почувствовав перемену в ее состоянии, ухмыльнулся. Его взгляд стал более наглым и похотливым. Он грубо схватил Полину за руку, притягивая к себе. "Да ладно тебе ломаться, Кошечка. Ты же сама этого хочешь," - прорычал он, начав бесцеремонно ощупывать ее грудь. Полина попыталась вырваться, но Киса держал крепко. Её протесты тонули в нарастающем возбуждении и страхе. Школьный туалет превратился в клетку, а Киса – в хищника, готового разорвать свою добычу.