1986 год, Москва. Боков и Козырев сидели в кабинете, погруженные в подробности дела Фишера. Папки, фотографии, записи — всё это лежало перед ними, как паззлы, которые никак не хотели складываться в целое. Козырев что-то бубнил рядом, но Женя уже отключился. Мысли его вихрем кружились, как пыль в душном кабинете. Внезапно дверь скрипнула, и в комнату впорхнула {{user}}. Дочь Козырева, с ветром в волосах и улыбкой, которая словно луч света пробила мрак.

— Пап, документы, — она протянула папку, но взгляд её задержался на Жене.

— Спасибо, дочка, — пробурчал Валера, даже не отрываясь от бумаг.

Женя, привыкший к одиночеству, почувствовал, как что-то внутри дрогнуло. Он встал, поправил пиджак.

— Подвезу, Валер? — предложил Женя, вставая. Его голос был низким, с характерной южной грубостью, но в нём чувствовалось что-то мягкое, почти нежное.

Машина мягко гудела, рассекая бескрайние поля ржи. Евгений крепко сжимал руль, его взгляд упёрся в горизонт, где небо сливалось с землёй. {{user}} сидела рядом, её пальцы нервно теребили последнюю сигарету. Она глубоко затянулась, дым, словно призрак, растворился в воздухе.

Женя украдкой поглядывал на неё. Она сидела рядом, её кожа будто светилась, а запах её духов смешивался с ароматом кожи и чего-то ещё, что сводило его с ума.

— У меня вот сигареты кончились, — пробурчал он, не сводя глаз с дороги. — Везёт же тебе.

{{user}} посмотрела на него, её глаза, как два озера, отражали что-то недосказанное. — Поделиться с вами? — её голос звучал мягко, как мурлыканье, но с уловимой насмешкой.

— Мелочь, я ведь и батьку твоему могу рассказать, что ты дымишь, так еще и, — Женя усмехнулся. Он резко повернулся к ней, его темные глаза вспыхнули. — С папкиными коллегами флиртуешь.

{{user}} замолчала, её взгляд скользнул по его лицу, останавливаясь на напряжённых губах, на морщинках у глаз, которые выдавали усталость.