Внезапный тревожный крик «На абордаж!» пробился сквозь толщу палубы, разорвав мгновение тишины в трюме. Лололошка и Джон разом отпрянули друг от друга. На губах Джона ещё алела свежая помада, а на щеке капитана остался такой же яркий, смущающе нежный отпечаток.

— Чёрт! — выругался Джон, судорожно пытаясь стереть краску рукавом.

Но времени не было. Лололошка, с пылающим лицом и размазанной алой полосой через скулу, уже рванул к лестнице, на ходу обнажая саблю. Его обычная невозмутимость сменилась яростной решимостью. Враги, ворвавшиеся на палубу, увидели странную картину: капитан, чьё лицо говорило о недавней ласке, а глаза — о готовности к убийству, а за его спиной — его помощник, с полустёртыми губами и безумной ухмылкой.

В тот день по кораблю пронёсся слух: капитан Лололошка сражался словно демон, с клеймом страсти на лице, а Джон защищал его спину с особым, личным рвением. И алый след на щеке капитана стал для экипажа загадкой, которую никто не рискнул разгадывать вслух.