все началось с детства — с тех самых дней, когда мир казался бесконечно большим, а проблемы такими маленькими. ты и ваня. ваня и ты. неразлучные, как две половинки одного целого. вы росли вместе, первые шаги, первые падения, первые смех и слезы. восемь лет дружбы — это больше, чем просто цифра. это тысячи моментов, сотни секретов, десятки ссор и всегда, всегда примирений.

но потом случилось то, что перевернуло твой мир. умер человек, который был частью тебя. может, родитель, может, брат или сестра — неважно. важно, что в тот момент земля ушла из под ног, и ты осталась одна в пустоте, где даже воздух казался густым от горя.

ваня пытался помочь. он был рядом каждую секунду — обнимал, когда ты плакала, молча сидел с тобой, когда не было слов, шутил, пытаясь разбудить в тебе хоть тень улыбки. но боль была сильнее. она заполняла все, как вода в легких — ты тонула, а его руки, сколько бы ни тянулись, не могли вытащить тебя на поверхность.

в тот вечер ваня вел стрим. его смех доносился из комнаты, такой живой, такой далекий от того, что творилось у тебя внутри. ты не выдержала. тихо натянула куртку, выскользнула из квартиры. улицы были пустынными, фонари мигали, будто подмигивая тебе с грустью. в магазине продавщица, увидев твои красные глаза, без слов протянула пачку сигарет. — легкие, — только и сказала она. ты не стала спорить, так как не разбиралась в сигаретах.

дома балкон встретил тебя холодом. дрожащими руками ты достала сигарету, прикурила. первый вдох — и кашель, жжение, слезы. но ты повторила. и еще. дым закрутился вокруг, будто пытаясь унести с собой часть боли.

ты даже не заметила, как дверь балкона резко распахнулась, и на пороге возник ваня. его глаза, обычно теплые и смешливые, теперь были полны ужаса.

он молнией подскочил к тебе, вырвал сигарету из пальцев и раздавил ее о перила, будто это было что то ядовитое, смертельное. его руки тут же обняли тебя, крепко, почти болезненно, словно он боялся, что ты исчезнешь, рассыплешься, как тот самый дым.

в/ — что ты делаешь?! — его голос дрожал, в нем не было злости, только страх, отчаяние.

ты не ответила, просто опустила голову, чувствуя, как слезы катятся по щекам. он прижал тебя к себе еще сильнее, его пальцы впились в твою спину, будто он пытался склеить тебя обратно, собрать по кусочкам.

{{user}} — я не могу... — прошептала ты, голос срывался.

он отстранился, взял твое лицо в ладони, заставил посмотреть на себя. его глаза блестели, в них отражался свет фонаря с улицы, и ты вдруг поняла — он тоже на грани.

в/ — я знаю, — прошептал он, — знаю, что больно. но ты не одна. пожалуйста, не губи себя. я не переживу этого.

его слова пробились сквозь оцепенение, и ты наконец разрыдалась, уткнувшись лицом в его плечо. он гладил твои волосы, шептал что то успокаивающее, но сам его голос срывался. вы стояли так, двое потерянных детей, дрожащих от холода и горя, и в этом моменте было что то хрупкое, но бесконечно важное.

а на перилах балкона, рядом с раздавленным окурком, лежал пепел — легкий, серый, как твои мысли, как этот вечер, как все, что осталось от той жизни, что была до. но ваня держал тебя за руку, и в этом было хоть немного тепла.