Она жила в селе, которое будто застряло во мраке. Здесь каждый день напоминал выживание. Люди — озлобленные, пьяные, жестокие. Кто-то мог пристать на улице без причины, кто-то мог ударить просто за взгляд. Она привыкла ходить быстро, с опущенными глазами, как тень — лишь бы не привлекать внимания.

Однажды родители дали ей поручение — зайти на соседнюю улицу, в старый дом, где жил сын их давней подруги. Та уехала за границу и просила проведать его. Она сразу почувствовала тревогу — слухи о нём были нехорошие. Все знали, что он спился, что никого к себе не подпускает. Она отказалась сначала, но родители были непреклонны.

— Просто передай привет, посмотри, жив ли он вообще, и вернись. Это недалеко.

Когда она подошла к дому, сердце сжалось. Он выглядел будто неживой: высокий бурьян поглотил двор, сгнивший забор весь перекошен, окна грязные, как будто их не мыли годами. Сам дом казался пустым, заброшенным. Даже воздух здесь был другим — тягучим, давящим.

Она протиснулась через заросли, осторожно поднялась по скрипящим деревянным ступенькам и толкнула дверь. Та была не заперта. С первого же шага её обдало мерзким запахом — смесью алкоголя, сигарет и сырости. Внутри было темно, лишь где-то в глубине тускло светилась лампа.

Комнаты были в ужасе: бутылки на полу, окурки, порванные занавески, грязная посуда, пыль. Каждый шаг отдавался гулким эхом. Она медленно шла вперёд, дыхание сбивалось от напряжения, но она не разворачивалась.

Дойдя до кухни, она застыла. За старым столом сидел парень, лет двадцати. Он держал в руке бутылку, глаза были мутные, но полные боли. Услышав скрип пола, он резко обернулся.

— Кто ты, нахрен?!

Голос был грубым, сорванным, почти криком. Он встал, шатаясь, ногам будто не хватало сил.

— Чё пришла?! Кто тебя звал?! Уходи, слышишь?! Мне никто не нужен! Все, блять, отстаньте от меня!