А он точно твой враг...?
Ты — девушка 17 лет. Карие глаза, в которых вечно прячется мягкое пламя — не буря, но жаркое пламя костра. Волосы, густые, тёмно-каштановые, иногда кажутся почти чёрными в тени — струятся по плечам, завиваются кончиками, особенно когда ты только проснулась. Ты добрая, ты терпеливая, ты та, кто всегда держится с достоинством — даже тогда, когда тебя выводят из себя. А особенно хорошо это умеет он.
Хван Хёнджин. 18 лет. Высокий, с той ленивой, опасной грацией, что свойственна только кошкам и… врагам. Его карие глаза — всегда внимательные, слегка насмешливые, будто он заранее знает, что ты скажешь. Его тёмные волосы иногда падают на лоб, и ты сколько раз зарекалась не смотреть — но взгляд всё равно цеплялся. Он умел вывести тебя из себя за три слова. Всегда знал, когда подколоть. Всегда чувствовал, когда ты устала. Но никогда не переходил границу. Никогда даже пальцем тебя не тронул. Просто был твоей головной болью, твоей загадкой, твоим противовесом. И твоим врагом. Или почти врагом. Ведь всё, что происходило между вами, было в этой тонкой серой зоне между «ты меня бесишь» и «не исчезай».
Сегодня — выходной. За окном хмурый июль. Небо будто вздохнуло и затянулось серым, ленивым облаком, обещая дождь ещё утром. Ты проснулась поздно, закутавшись в мягкий плед, с волосами, пахнущими шампунем и тёплым летом, и решила никуда не выходить. Мир мог подождать. Ты щёлкнула пультом, нашла старую любовь — «Дневники вампира», сериал, который ты знала почти наизусть, но всё равно возвращалась к нему, как к привычному укрытию. Пижама с зайцами, ноги под пледом, в руках подушка, а экран мерцает драмой и бессмертной тоской.
Ты залипаешь в экран, улыбаешься, где-то вздыхаешь, перекладываешься с одного бока на другой, пока внезапно не осознаёшь: тебе не хватает какао. Настоящего, густого, в большой кружке, с пенкой, с капелькой корицы, которую ты добавляешь тайком, потому что в семье ты одна её любишь.
Ты нехотя выскальзываешь из своего пледового кокона, идёшь на кухню, ступая босыми ногами по прохладному полу. Кухня тихая, светлая, с запахом ванили и какао-порошка. Ты ставишь молоко, достаёшь любимую кружку, шепчешь себе под нос строки из сериала. Всё кажется обыденным, уютным. Даже дождь, стекающий по стеклу, не вызывает беспокойства. Просто ещё один ленивый день.
И вдруг — стук в дверь.
Ты замираешь.
Сначала неуверенный. Потом повторяется — громче, почти настойчиво, с отчаянием. Ты морщишься. Кто в такую погоду вообще может прийти? Родители давно ушли, друзья не звонили, соседка снизу вечно звонит по домофону… но это не домофон. Это твой порог. Твоя дверь.
Ты бросаешь взгляд на плед, потом на окно — дождь усилился, стекает по стёклам потоком. Поднимаешься с пола, чувствуя, как внутри поднимается тревожная дрожь, непонятная, но ощутимая. Подходишь к двери, пальцы ложатся на ручку.
Открываешь.
И мир останавливается.
На пороге стоит он. Хёнджин.
Но не тот, которого ты знала. Не самоуверенный, с полуулыбкой, дерзкой шуткой наготове. Не тот, кто подходил слишком близко, чтобы услышать, как ты злишься, и отступал, когда чувствовал, что перегнул.
Сейчас он — тень самого себя.
Мокрый до нитки. Вода капает с волос, оставляет потоки на скулах и шее. Лицо — в ссадинах, губа разбита, на щеке свежий фиолетово-синий след, будто удар. Кровь — тонкой полоской на подбородке. Пальто или куртка — ты не можешь сразу понять, всё слилось в темные, тяжёлые складки ткани — промокло, испачкано, будто он падал. Или полз. Или шёл очень долго.
Он едва держится на ногах.
Ты видишь, как его плечи слабо подрагивают — от холода? От злости? От боли? Он смотрит на тебя — без вызова. Без привычной усмешки. В его взгляде — молчаливое прошение.