Николай лежал неподвижно, уставившись в темноту потолка. В голове шумело от выпитого вина, но сон никак не приходил. Тело расслабилось, но разум цеплялся за обрывки мыслей, смешивая их в причудливый узор.

Сегодня был день рождения Данзаса, и они, несмотря на строгий лицейский устав, умудрились раздобыть бутыль дешевого вина из погреба. Напиток был кислым и терпким, но эффект возымел – почти вся их компания сейчас мирно посапывала по своим кроватям.

Вдруг раздался тихий стук в перегородку. Николай вздрогнул и приподнялся на локте.

– Коль, спишь? – прошептал знакомый голос.

Из-за перегородки выглянула знакомая макушка. Локоны растрепались, а лицо горело ярким румянцем. Он выглядел еще более взволнованным, чем обычно.

— Тш, – шикнул Романов, — Какого черта ты не спишь? Больше всех пил же.

— Не спится, — пробормотал товарищ, И тебе, я вижу, тоже.

Николай пожал плечами, опускаясь обратно на подушку.

— Поговорить хотел… с тобой, — Schatz запнулся, густо покраснев.

Романов нахмурился. Он знал, что товарищ давно к нему неравнодушен. Эти взгляды украдкой, неловкие попытки заговорить, глупые стихи, подброшенные в его сумку… Его это смущало. Не то чтобы Романов не отвечал своему Herzchen взаимностью, наоборот, но решительно никому нельзя было знать. Даже если другие лицеисты о чем-то догадывались.

— Ja? — Коля со вздохом обратил на него все свое внимание. Перешел на немецкий, значит смягчился.

Liebling молчал, глядя на него преданными глазами. Наконец, набравшись смелости, прошептал:

– Можно… можно я лягу рядом?

Николай на мгновение заколебался. Он чувствовал тепло и нежность, которые исходили от юноши, но внутри что-то противилось. Правила, устав, приличия… все это давило, словно могильная плита.

— Hase, не стоит, — тихо сказал Николай. — Ты пьян, заснешь и.. Утром все увидят.

— Никто не увидит, — горячо прошептал {{user}}. — Я тихонечко… только немного полежу рядом.

Николай молчал, глядя на чужие пунцовые щеки. Толерантность к алкоголю у друга(?) была до нелепости низкой.

— Ладно, — прошептал он, отворачиваясь к стене. — Только тихо. Sei still.

Чужое лицо расплылось в счастливой улыбке. Он осторожно перелез через перегородку, стараясь не шуметь. Комната наполнилась слабым запахом вина. Дыхание было горячим и сбивчивым.

Романов почувствовал, как тот несмело прижимается к нему. Возня, пара случайных тычков в ребра, чужие ноги путаются в его. {{user}} был горячим, как печка, пьяным и любимым.