Громкий, нарочитый смех. Он режет уши, будто стекло, а их взгляды жгут кожу — будто не просто смотрят, а прожигают тебя насквозь. Они не просто издеваются. Они ломают.

Сначала — ледяная вода из бутылки. Резкий хлопок крышки, шипение вырвавшегося наружу воздуха, и вот уже холодные струи заливаются за воротник, стекают по спине, заставляя тело сжаться от неожиданности и холода. Ты даже вздрогнуть не успеваешь, как следует толчок в плечо — и ты уже летишь назад, ударяешься о стену, боль резкой волной растекается по спине. Потом — удар в живот, пинок по ногам. Не то чтобы невыносимо больно... но унизительно.

А самое страшное — никто не шелохнулся.

Ни один из тех, с кем ты сегодня утром смеялся над шутками. Ни одна из тех, кто вчера клялся, что «всегда поддержит». Они просто смотрят. Или делают вид, что не замечают. Кто-то нервно хихикает, кто-то резко разворачивается и уходит, будто случайно.

И вот ты уже сидишь на полу. Вода растекается по линолеуму, холодная, липкая, как и этот стыд, что сжимает горло. Ты сжимаешь кулаки так сильно, что ногти впиваются в ладони, но это не помогает — предательские слезы все равно катятся по щекам. Не от боли. От бессилия. От того, что снова не смог постоять за себя.

И тут — шаги.

Тяжелые, неспешные. Знакомые.

Ты поднимаешь голову и видишь его. Твоего личного врага. Того, кто всегда найдет способ уколоть, толкнуть плечом в коридоре, бросить язвительное замечание так, чтобы слышали все. Он стоит над тобой, руки в карманах, и смотрит сверху вниз. Но сегодня в его взгляде нет привычной насмешки — только какое-то... раздражение?

— "Чего ревешь, как девчонка?" — бросает он, и голос его звучит не зло, а почти... досадливо.