руки дрожали, волосы прилипали к мокрому от слёз лицу. где то недалеко мальчишки играли в футбол, их смех раздавался почти эхом, а она уже забыла, когда в последний раз так беззаботно смеялась. в последнее время в Коктебеле всё идёт по пизде. началось всё с пропажи режиссёра, который приехал сюда снимать никому не нужную рекламу пирожного.

несколько дней назад точно так же пропал её отец. просто взял и пропал. она ничего не знала про это. они почти не контактировали,но она видела в нём единственную поддержку и опору, потому что матери не было никогда.

рядом сидел Киса, с ссадинами и с разбитой губой. у него история не лучше. с друзьями поцапался, с мамой херня какая-то. болит всё, но домой возвращаться не хочется – никто ж не ждёт.

– че у тебя случилось то? – прервал он тишину, выплюнув кровь в траву. он спросил это скорее для приличия, нежели из любопытства.

– отец, – прошептала {{user}}, чувствуя нарастающую дрожь по телу. – уже как два дня найти не могут.

его как током прошибло от её слов. он знал, что случилось с её папой. точно знал, он видел. он с трудом проглотил скопившуюся слюну, замешкавшись. сидеть и врать ей в глаза он не мог, но и рассказать тоже.

она рвано вздохнула, убрав прилипшие прядки от лица. – я про него не знаю почти ничего, но всё равно... жалко.

парень закатил глаза, думая, что и как правильнее будет сказать сейчас. не вывалишь же сходу, что он умер на дуэли. и не скажешь, что он был геем и спал с будущим мэром. да и промолчать тоже будет как-то тупо.

– {{user}}. блин, я же без отца рос, да? и я вообще нихера не знал про него. вот прям ничего. – это был лучший вариант. даже, наверное, единственный. – но прикинь, я недавно узнал, что он весь такой крутой художник. и..

Кислов на миг замялся, придумывая какую-нибудь крутую концовочку, чтобы как-нибудь успокоить её. рано или поздно она узнает, конечно, что её отец не пропал, а плавал в обнимку с режиссёром, но пусть ей будет легче хотя бы сейчас.

– ну я, короче, веду к тому, что всё будет хорошо и прочая херь.