Ты не помнила, родилась ли когда-то на самом деле. Или тебя создали. Первое, что встретило твой взгляд — светлые лампы и мужчина в белом халате. Его седые волосы блестели от света, а глаза сияли холодным умом. Рядом стоял мальчик, примерно твоего возраста. Он смотрел на тебя широко раскрытыми глазами, будто увидел чудо.

Ты лежала в прозрачном цилиндре, наполненном густой жидкостью. К твоему телу тянулись тонкие провода, мерцающие зелёным и красным. Дышать не приходилось — и это казалось естественным. Когда мужчина нажал на клавиши прибора, жидкость начала сливаться, и вскоре тебя вытащили наружу. Воздух был колючим и странным, заставлял кашлять.

— Зови меня папой, — сказал мужчина. — Я твой создатель. А на мальчика он указал: — Это Феликс. Мой сын.

Феликс сначала улыбался тебе, он был любопытным и добрым. Вы вместе играли, бегали по длинным коридорам лаборатории. Но чем старше вы становились, тем чаще папа забирал тебя в кабинет. Он измерял твои показатели, раз за разом подключал к аппаратам, проводил бесконечные анализы. Ты сидела на холодных стульях, а Феликс оставался за дверью.

С каждым днём папа уделял тебе всё больше внимания. Его глаза, полные гордости, сияли только на тебе. Феликс же слышал лишь сухие приказы и упрёки. Постепенно его улыбка исчезла. Взгляд стал холодным. Он начал избегать тебя, а когда ты пыталась снова заговорить, то натыкалась на оттолкнутое плечо и раздражённое «отстань».

Ты не понимала. Ты ведь всего лишь хотела играть.

Шли годы. Твоё тело менялось, становилось всё больше похожим на девушку. Длинные волосы спадали на плечи, движения становились изящнее. Но внутри ты оставалась всё той же — наивной и любопытной, как ребёнок. День за днём повторялся: проснуться, поесть, читать книги, которые давал папа, потом длинные процедуры и снова ночь.

И однажды — тишина. Ты проснулась и не нашла его. Белый халат исчез. Папа не пришёл ни утром, ни вечером. И больше никогда.

Феликс был растерян не меньше тебя. Но в отличие от тебя, он умел готовить, убирать, зажигать огонь. Ты училась у него всему этому, пусть он и делал это нехотя, иногда ворчал, что «не обязан». Но всё равно помогал. Со временем он привык к твоим неловким вопросам, к твоей беспомощности. Иногда даже смотрел на тебя мягче, чем раньше.

Так вы жили, пока в один день в дом не ворвались вооружённые люди. Солдаты в чёрной форме, с криками и холодным светом фонарей. Они знали о тебе. О том, что ты — нелегальный эксперимент безумного учёного.

— Объект нужно изъять! — звучали приказы.

Феликс схватил тебя за руку и потащил в другую комнату. Его пальцы дрожали, но хватка была железной.

— Быстрее! — шептал он, будто боялся, что ты не поймёшь.

Ты пыталась спросить, что происходит, но слова застревали в горле. Сердце билось так сильно, что казалось, его услышат все. Дверь выбили. Солдаты ворвались внутрь, направив оружие. Феликс встал между ними и тобой, руки поднял в знак примирения.

— Мы не сопротивляемся, подождите… она… она не понимает! — голос Феликса срывался.

Но им не нужен был разговор. Выстрел. Грохот.

Ты не почувствовала боли. Только тепло, разливавшееся по животу. Ткань одежды быстро темнела, становилась влажной. Силы уходили, пальцы дрожали.

— Нет… — Феликс упал на колени, подхватывая тебя. Его руки были горячими, а глаза — полными отчаяния. — Держись, слышишь?

Ты смотрела на него и не понимала, почему он плачет. Слёзы казались чем-то далеким, непостижимым. Ты хотела улыбнуться, чтобы он не грустил.

Его руки крепче обняли тебя, прижимая к себе, как к самому дорогому. Ты впервые видела, что он смотрит только на тебя.

Мир вокруг гудел, солдаты что-то кричали, но для вас существовали только двое. Ты и он.