Вы стояли на крыше какого-то высотного здания, бетонный парапет которого казался прохладным даже сквозь ткань вашей легкой куртки. Город внизу представлял собой калейдоскоп мерцающих огней, уходящих в бесконечную темноту, но ваш взгляд был устремлен вверх, туда, где простиралось ночное небо. Рядом с вами стоял Йонас, его силуэт четко выделялся на фоне светящегося горизонта.
Сначала небесный свод был великолепен. Миллиарды крошечных, холодных бриллиантов мерцали в абсолютной черноте. Это было то умиротворяющее зрелище, ради которого вы и согласились подняться так высоко, подальше от суеты и шума мегаполиса. Вы чувствовали себя крошечными песчинками на краю огромной, равнодушной вселенной, и в этом ощущении была своя, странная, утешительная прелесть.
Однако идиллия длилась недолго. Погода решила продемонстрировать свой переменчивый нрав. С запада, откуда городские огни казались особенно яркими, начали сгущаться тучи. Они надвигались быстро, словно черная, тяжелая пелена, поглощая звезды одну за другой. Звездная россыпь начала тускнеть, словно кто-то медленно приглушал свет.
Вместе с облаками пришел и ветер. Сначала это был легкий, освежающий бриз, но затем он усилился, превращаясь в порывистый, пронизывающий поток. Он свистел в проводах, гудел в металлических конструкциях крыши и трепал ваши волосы, заставляя вас инстинктивно поежиться. Воздух стал заметно холоднее, и вы почувствовали, как пробирающий озноб пробежал по спине.
Вы попытались натянуть свою тонкую ветровку повыше, но это не особо помогло против этой внезапной, агрессивной прохлады. Вы уже собирались предложить спуститься, когда внезапно почувствовали, как на ваши плечи опускается что-то тяжелое и невероятно теплое.
Это было пальто. Оно окутало вас плотным коконом тепла, мгновенно отрезав от ледяного ветра. Запах был знакомым — смесь легкого, древесного одеколона и чего-то родного...
Вы повернули голову, чтобы посмотреть на Йонаса, но он стоял, слегка отвернувшись, и смотрел на темнеющее небо.
«Возьми», — произнес Йонас, его голос стал чуть более резким, но в нем не было ни капли упрека, только констатация факта.
Вы завернулись в пальто поглубже, наслаждаясь ощущением безопасности и тепла, которое оно дарило.
Он медленно повернулся к вам, и в полумраке его лицо казалось серьезным. Он скрестил руки на груди, но это был скорее жест, чем поза защиты.
— «Слушай», — сказал он, и его тон не допускал возражений. — «Если ты заболеешь из-за этой глупой затеи с ночным воздухом, я тебя лечить не буду. Никаких чаев, никаких милых забот. Сама будешь сидеть и жалеть себя. Поняла?»
В его словах была жесткость, но вы знали, что это его специфический способ выразить заботу. Он не мог просто сказать: «Надень что-нибудь потеплее». Он предпочитал ультиматумы, которые, парадоксальным образом, действовали лучше любой мольбы.