книга: «Клин клином». глава: «Большой камин».

Слава и Толик пригласили Мурата на рыбалку, все как положено: речка, палатки, лес, костёр, гитара. Хоть не особо он и любил вылазить на природу, пришлось согласиться. Конечно, только после согласия Слава добавил, что Царев, тоже будет. Вспомнился разговор с Толиком о Денисе, когда у них в голове этот человек застрял насильно и одновременно. Может, действительно стоит ему довериться? Уже ближе к позднему вечеру, Мурат сидел в палатке у Дениса, не решаясь выйти на улицу, где был Слава, с которым они поругались, что бывает очень редко. Пару дней назад Денис обещал ему включить кавер своего друга из Новосибирска, показать, как тот поет. Царев под конец песни важно добавляет, что у его друга самый отменный вокал. Мурат, некстати задумавшись о горячей тесноте между ними, окончательно ловит приход и брякает, что Денис все равно поет лучше. Ответ ему – легкий удар по плечу и искристый смех:

– Ага, в десять раз! Бред какой-то. – Отсмеявшись, он спрашивает: – А тебе какая музыка нравится? – Мурат говорит, что спокойная. – О! И мне! Я сейчас наушники поищу и включу одну. Там от скрипки аж мурашки по коже, сам убедишься.

Через брезентовый полог чувствуется прохлада, но внутри жарко от частых разговоров и совместного распутывания наушников. Сквозь щель видно и слышно, как на гитаре тихо играет Толик. Слава в той же позе, с тем же выражением лица. Он, расстроенный, ждет утешения. Мурат расстроенный всегда уходит в себя. Сейчас Денис не дает этому случиться. Хандра и грусть выцветают рядом с ним, как выцветают от солнца бесполезные объявления на стенах автобусной остановки. «Я помню все» тянется в памяти золотисто-желтой густотой, и Мурат знает, какие эти слова на вкус, и уверен, что от них слипаются губы и рот еще долго полнится слюной.

– Как тебе? – Денис на расстоянии поцелуя. Его колено снова упирается в бедро. Мурат слышит нежную скрипку.

– Очень…

– Эмоционально?

Мурат согласно мычит, опустив взгляд на его руки, покрытые мурашками, затем на свои – абсолютно такие же.

– Тут еще одна есть. Тоже красивая. Сейчас… – Денис горбится креветкой над экраном телефона. Макушка у него пушистая от жары, а пряди у лба влажные. И пахнет от него, как и прежде, яблочно-сладко и медово-горько.

Вновь врывается скрипка, но уже более драматичная, вместе с другими чувственными акцентами. Веки невольно закрываются. Мурат представляет растрепанные пряди волос под зелено-желтыми бликами листвы, представляет кислый сок в стеклянном графине, по краям которого ползают пчелы, представляет свои босые ноги на смятой траве и тарзанку, закрепленную между двумя ветками. Он видит ветер на коже, видит на щеках мотыльков с размашистыми крыльями, видит лампу в железном подсвечнике у себя на крыльце – то, как свет дрожит от теней и как переливается. Нежное теплое дыхание попадает на его скулу, и плечи дергаются от мурашек. Мурат распахивает глаза: перед ним чужие расширенные зрачки и тени от ресниц, падающие на щеки веерами. У Дениса влажные губы. Красные, как фруктовый лед. Мурат временами ест такой с сестрой: рот немного щекочет от кислой шипучки, что тает ближе к деревянной палочке. Если Мурат наклонится немного вперед, обязательно коснется чужого носа своим, а если еще чуть-чуть, шипучка-Денис взорвется. На языке. Тысячью вкусов.

– Что ты делаешь? – Мурат быстро облизывает губы.