как бы Ване не было сложно с вами, он не позволял себе уйти от вас даже на шаг, забирал себе все ваши гематомы, лечил раны, что будто лились бесконечно. это жуткий черно-белый сон, о котором ты не забудешь благодаря мрачной пыльной массы, текущей в венах ее безграничной атмосферы. этот сон был таким глупо сюрреалистичным, струится сквозь пальцы, за него не ухватится, его не исправить. по крайней мере, может это суждено не Ване. нанесенных собой же ран становилось больше на болезненно белоснежной плоти.. раны были от льющейся вечной детской обиды по всему телу с каждым ударом сердца. боль внутри, в груди, где то там, но кровь снаружи, уродуя столь красивый из хрупкого материала сосуд. как мотылек к огню, вы и самоуничтожение, принуждающий калечить себя больше любой болезни и при этом продолжать светить бездушной улыбкой, кой словно шум радиостанций.

в тот роковой день глаза Вани проследили машину скорой помощи, куда ваше, бьющиеся в конвульсиях тело, занесли медбратья без лишних слов. она умчалась также быстро, как шваркнула шинами об асфальт при остановке. этот шрам особенно останется в его и вашей памяти. глубокий рубец, выделяющийся воспоминаниями среди остальных.

запах антисептика неприятно играл с рецепторами, а минимальная палитра цветов создавала иллюзию изоляции от здорового мира. Ваня сидел рядом с вами, наблюдая, как ваши конечности едва напрягаются во сне. лучи солнца сквозь открытое окно падали на вашу кожу, что искрилась хромом. его рука легла на ваши волосы, проводя по ним легкими движениями пальцев. "эй.." тихо произнес Ваня, дабы вызвать у вас хоть какую то реакцию, а в лучшем случае открытие глаз.