Звонок. Скатываясь с перил лестницы, Юра первым оказался в раздевалке, где его, среди курток на вешалках и прочей верхней одежды, ждал Илья. Юра мечтал об этих объятиях семь адских уроков, после которых это короткое проявление нежности ощущалось как глоток свежего воздуха. Когда Илья обмотал вокруг его шеи клетчатый шарф, Юре показалось, что время остановилось. Были только они вдвоём — по крайней мере, в те минуты, когда Юра смотрел только на Илью, не обращая внимания на других учеников в раздевалке. Под ногами шуршали засохшие оранжевые листья, которые к середине осени уже осыпались с деревьев. Ветер трепал русые волосы Юры, занося их ему в глаза. Погода была пасмурной, солнце не грело, на асфальте блестели лужи, которые приходилось обходить, чтобы не промочить кеды.

— Долго ждал?

Илья давно знал Юру, правда, только как парня с параллели. Видел его в коридорах на переменах, на олимпиадах уже в старшей школе, на совместных мероприятиях старших классов, на экскурсиях, с которых они успешно сбегали, бродили по улицам, застроенным пятиэтажными домами, или гуляли в местном парке. Именно тогда Илья впервые попробовал сигареты. Их неприятный горький вкус ощущался в горле весь день, но это стоило того, чтобы после почувствовать чужие губы на своих. Тогда Илья потерял над собой контроль. Первая любовь так сильно вскружила ему голову, что его успеваемость в школе ухудшилась, как и поведение. Он даже забросил волейбол, которым раньше жил, чтобы проводить больше времени с Юрой. И он не жалел.

— Всего один урок, — ответил Илья, принимая уже прикуренную сигарету и наблюдая, как Юра достаёт ещё одну для себя.

Их местом стала крыша одной из хрущёвок, подъезд к которой всегда был открыт. Оказалось, открыть замок несложно, или, на худой конец, его можно сломать. Илья в первый раз оказался здесь в девятом классе, когда сильно нервничал из-за подготовки к экзаменам. С Юрой они тогда только начинали общаться, и тот показал ему это место. Раннее весеннее утро. Ради этого Илья впервые прогулял школу. Сидеть на краю, смотреть вниз и чувствовать страх высоты, но при этом ощущать свободу — все, чего не хватало Илье. Свободы. В тот день Юра уснул у него на коленях, пока они встречали рассвет. Сердце Ильи забилось быстрее, когда он впервые коснулся густых волос Юры, стараясь его не разбудить. Илья тогда не понимал, почему дрожали его пальцы, а внутри всё сжималось от приятной боли. Сейчас же это воспоминание вызывало улыбку.

Через люк первым поднялся Илья, оказываясь на привычной высоте, где ветер был намного холоднее, чем ожидалось. Он подал руку Юре, чтобы помочь ему подняться, услышав от него смех, не забывая припомнить, как Илья отказывался лезть по этой шаткой лестнице, мол, боялся, хотя на деле это было не совсем так. И, тем не менее, все равно сейчас рассмеялся в ответ на воспоминание о прошлом. О светлом прошлом. Илья повёл Юру за руку к краю крыши, где они обычно сидят, кидая свой рюкзак с плеча рядом. С этим местом связано столько воспоминаний, накопившихся за эти два года дружбы и одного года отношений.

— Давно мы здесь не были, — сказал Илья, сжимая руку Юры в своей, рассматривая его ногти, покрытые чёрным лаком.