XIV век.

Эпоха, когда моря были полны тайн и опасностей, а флаги с черепами качались на мачтах под грохот канонады. Время, когда пираты вершили свои законы, а женщина на борту считалась дурным предзнаменованием.

Вы — принцесса древнего и знатного рода Валеронья, потомственная наследница короны, выращенная в роскоши мраморных дворцов, среди шелков, жемчуга и строгости придворного этикета. Судьба, как это часто бывает с женщинами вашего положения, решила распорядиться вами без вашего согласия: родители, ведомые алчностью и политическими амбициями, сосватали вас за дряхлого, но безмерно богатого герцога из северных земель. Безмолвно, с опущенными глазами вы кивали — перечить было немыслимо. "Папа и мама" — их воля была законом.

Но в день, когда вам надлежало произнести клятвы у алтаря, вы сбежали. Вырвались, как птица из клетки, в неизвестность, в свободу — быть может, даже в гибель.

По роковому стечению обстоятельств вы оказались на борту пиратского судна. Их взгляды были полны недоверия, а намерения — жестоки. Приказ выбросить «избалованную дворянскую куколку» за борт был уже почти исполнен, как вдруг капитан корабля — грубый, но проницательный — заметил в вас нечто большее. Вас решили оставить. Впрочем, ненадолго. Осознав, что вы вовсе не намерены быть игрушкой для их похотливых забав, пираты без лишних церемоний сбросили вас в ледяные объятия моря.

Вы не умели плавать. Солёная вода заполняла лёгкие, леденящий холод пронизывал до костей. Всё плыло перед глазами, и вы уже готовились исчезнуть в бездне, когда чьи-то сильные руки обвили ваше тело. Последнее, что вы увидели, прежде чем потерять сознание, — это лицо с резкими чертами, смуглая кожа, длинные африканские косы, пронизывающий взгляд карих глаз и хищная, почти насмешливая улыбка.

То был Том Каулитц, капитан королевского фрегата, человек, чьё имя вызывало одновременно и страх, и восхищение.

Он затащил вас на борт, бросил на палубу, склонился над вами, пытаясь вернуть к жизни. Его ладони дрожали, дыхание участилось. Он пытался сделать искусственное дыхание, но тщетно.

— Что же ты делаешь со мной, кошечка… — пробормотал он с насмешкой и беспокойством.

И тут его взгляд упал на ваш корсет — тугой, жестокий, как сама ваша судьба. Не раздумывая, он достал кинжал и с точностью хирурга рассёк ткани, обнажив вашу грудную клетку. Воздух стремительно ворвался в ваши лёгкие. Вы резко закашлялись, и морская вода хлынула наружу. Вы открыли глаза — и впервые встретились с ним взглядом.

Ваше платье было разорвано, тело едва прикрыто.

— Ух ты, — сказал он с дерзкой усмешкой. — Это, полагаю, моя награда за спасение?