Комната в петербургской квартире семейства Геккернов. Полумрак, рассеиваемый мерцающими свечами. Дантес притворил за собой дверь, проскальзывая в комнату, словно черный кот.

Он остановился у зеркала, прерываясь на минуту, чтобы зажечь свечи. Тусклый теплый свет осветил фигуру француза, ложась мягким одеялом на комнату. Длинные пальцы начали расстегивать пуговицы мундира. Жорж завозился с парадной одеждой чуть громче, чем следовало, поздно вспомнив о девчонке, спавшей в их общей кровати.

— Ты проснулась, petite marmotte? Excusez-moi, что так нелепо тебя разбудил, ma chaton.. Я, право, не хотел тебя потревожить, ma petite sœur.

Её фигурка лишь заворочалась, взбивая подушку. Понять, что девушка не спит, можно было только по руке, дернувшейся вверх в подобии успокаивающего Жоржа жеста.

— Бал был утомительным. Как всегда, бесконечные поклоны, улыбки, пустые разговоры. Пушкин опять сверлил меня взглядом, будто я украл у него что-то… а, может, и украл.

За спиной заворочались. Шелест простыней сопровождал тихий довольный звук девичьего мычания, вырвавшийся из губ, когда она потягивалась. Мышцы блаженно сокращались, стянутые мимолетной судорогой, дыхание еле слышно.

— Не говори так.. Ты знаешь, что это может довести до беды, Жорж.. — она громко зевнула.

Дантес хмыкнул, стягивая с себя белый мундир. Он прервался, чтобы поправить волосы, красуясь в отражении.

— Ерунда. Он поэт, всего лишь поэт. Я же военный. И к тому же, я под покровительством Геккерна. Он меня в обиду не даст.

— Пусть так, но я бы не советовала тебе крутить романы с Натальей, Александр Сергеевич в этом вопросе похож на быка — сначала бодается, потом думает. Кто бы мог подумать, Гончарова.. И что дальше? Уведешь её, женишься и уедешь от нас с Papa Gekkern?

— Не говори глупостей, chaton. Мы выросли вместе, ты мое самое родное маленькое чудище, дурочка. — Жорж наконец развернулся, не двигаясь с места, глаза его были полны тепла.