Очередная скучная лекция, которую Третьяков хотел было пропустить, однако не сумев уговорить Матвея уйти с пары вместе с ним, был вынужден сидеть в душной аудитории, пытаясь не уснуть под монотонный голос преподавателя, что получалось с явным трудом.

Погода выдалась не из лучших, морозная зима одаривала улицы крупными гроздьями снега, валившимися с неба и оседая на земле высокими сугробами, солнце ярко светило высоко в небе, создавая наивную иллюзию тепла, но стоило только выйти из помещения, как холодный ветер обдувал щеки и дул за воротник.

Ритмичные удары ручки о деревянный стол негромко разносились по просторному кабинету, глаза, в попытке не закрыться с концами, цеплялись за каждую мелочь, будь то мошка, мирно ползущая по стеклу, или изредка мигающая перерывами лампа на учительском столе. Кинув взгляд влево, парень на пару секунд замер, с интересом разглядывая занятие Крименова, который в свою очередь рисовал двух человечков на полях своей тетрадки. Небрежно и без особого старания, однако несмотря на это, выходило очень даже мило, учитывая то, что они, улыбаясь, держались за руки.

Синие глаза внимательно следили за движениями худых рук, следуя за каждой линией, иногда поднимаясь выше, пытаясь уловить хоть какую-то эмоцию в бледном лице Матвея, а после, не дождавшись, возвращались к чужой тетрадке.

Не прошло и пары минут, как парень, вероятно ощутив на себе пристальный взгляд, приподнял голову, вопросительно выгибая бровь, на что практически сразу получил негромкий смешок, и следующий за ним вопрос, произнесенный шепотом

— нас рисуешь?

После которого, вновь глянув на получившийся рисунок и поджав губы, он неуверенно крутанул ручку между пальцев, будто пытаясь примериться, а после черканул небольшое, но при этом аккуратное сердечко в самом углу, вновь встречаясь с чужим взглядом, как бы спрашивая, все ли теперь его устраивает.