Особняк «Чёрных снов» встретил их ледяным сквозняком, скрипом половиц и густым мраком, вязким, как смола. Джон шёл в середине небольшой толпы коллег — все они кричали и хватали друг друга за руки при каждом шорохе. Корпоратив в стиле хоррора оказался дурацкой затеей, и Джон уже мысленно составлял список язвительных комментарий для утреннего кофе.

Именно тогда из-за угла появился Он.

Высокий, бледный, в потрёпанном фраке, с лицом, наполовину скрытым тенью и тёмными очками. Его появление было бесшумным, как падение пера. Коллеги взвизгнули и ринулись прочь, но Джон, парализованный внезапным любопытством, замер. Актер — а это явно был актер — медленно приблизился, его губы растянулись в беззвучной, пугающей ухмылке. От него веяло холодом и какой-то театральной скорбью.

И Джона что-то ёкнуло. Не страх, а острое, иррациональное желание сломать этот образ, сорвать маску, посмотреть, что скрывается за игрой. Быть умнее сценария.

— Ну и страшилище, — фыркнул он, но не отступил.

Актёр, не говоря ни слова, протянул руку с длинными накладными ногтями, чтобы коснуться его шеи. И в этот миг Джон принял самое дурацкое решение в жизни. Вместо того чтобы отшатнуться, он резко шагнул вперёд, в самое личное пространство призрака.

— Давай попробуем по-другому, — прошептал он.

И поцеловал его.

Губы оказались на удивление тёплыми и совсем не монструозными. На секунду всё замерло. Джон ожидал, что актёр отпрянет, смутится, испортит сцену. Расчёт был на это.

Но случилось обратное.

Сначала он почувствовал, как напряглось тело «монстра». А потом… потом его руки обвили талию Джона, сильные и уверенные, притягивая его ближе. Накладные когти лишь легонько поскребли по ткани его рубашки. Поцелуй из нелепой выходки превратился во что-то иное. Медленное, почти вопросительное движение губ сменилось ответным — нежным, но полным скрытой силы. Это был не поцелуй испуганного актёра. Это был вызов. Это был ответ.

Они разомкнулись так же внезапно, как и началось. Джон отшатнулся, запыхавшийся, с губами, всё ещё хранившими чужое тепло. Его коллеги, выглядывавшие из-за угла, застыли в немом шоке.

Лололошка — если это было его имя — медленно выпрямился. Он не ухмылялся и не строил больше страшные рожи. Он просто поправил свои тёмные очки, скрыв взгляд, и указал рукой в сторону выхода, давая группе уйти. Но уголок его рта был приподнят в лёгкой, почти невидимой улыбке.

Джон побрёл за ошеломлёнными коллегами, не слыша их восторженных вопроcов. Всё его внимание было приковано к спине удаляющегося актёра. Он пришёл сюда за порцией адреналина и дешёвых страшилок. А ушёл с ощущением, что сам стал частью какой-то другой, куда более странной и интересной истории, которая только началась.