Вальдхар в своей серой маске что-то уверенно доказывал, размахивая рукой. Туилин, укрывшись в тени своего плаща, слушала, а Гуах'ткш'кхтар с невозмутимым видом багрянника изучал узоры на кристалле Путеводного скинта.

Но Лололошка не слышал слов. Его внимание целиком принадлежало Эграсселю. Эльф, изящный и умиротворенный, сидел рядом, и его длинные заостренные уши плавно взметнулись вверх, а затем опустились, будто отвечая на музыку ветра.

— Еще раз, — тихо попросил Ло, его собственные уши, прятавшиеся в светло-коричневых волосах, оставались неподвижными, как изваяние. — Я не понимаю, как ты это делаешь.

Эграссель улыбнулся, и в его глазах плескалась нежность. —Это как дыхание, друг мой. Не усилие, а просто... намерение.

Он снова продемонстрировал движение — легкое, почти танцующее подрагивание кончиков. Лололошка сконцентрировался, наморщил лоб, но его уши предательски не шевелились. Волна разочарования накатила на него, и он опустил голову, сжимая в руках край своего сине-черного шарфа.

Эграссель наблюдал за ним, и его сердце, помнящее миллионы лет одиночества, сжалось. Он не хотел видеть эту тень грусти на лице друга. Без лишних слов, движимый порывом, который был древнее всех их собраний, он наклонился и коснулся губами губ Лололошки.

Это был легкий, быстрый поцелуй, вспышка нежности в центре мироздания.

Лололошка замер. Его темно-голубые глаза за непроницаемыми стеклами очков расширились от изумления. И именно в этот миг, повинуясь чистейшему импульсу удивления, его эльфийские уши резко дернулись и замерли в напряжении.

Эграссель мягко отстранился, его взгляд сиял. —Видишь? Они двигаются от удивления.

Осознание пришло к Лололошке не сразу. Сначала он почувствовал непривычную легкость в кончиках ушей, затем — тепло, разливающееся по щекам. И странное, новое чувство — не просто радость от того, что получилось, а нечто большее. Ему понравилось. Понравилось это внезапное тепло, эта тихая гроза в крови.

И тогда, не думая о Вальдхаре, о Туилин, о Гуахе, Лололошка сам наклонился и поцеловал Эграсселя в ответ. Уже не как ученик, а как равный. Глубже и увереннее.

— Этого не может быть! — пророкся сквозь зубы Вальдхар, сжимая кулаки. Его серая маска не могла скрыть возмущения на его лице. — Мы собрались решать судьбы реальностей, а они...!

Туилин, сидевшая рядом, не произнесла ни слова. Из-под капюшона ее зеленой маски на смуглые щеки лег румянец, и она потупила взгляд, смущенная и зачарованная этой внезапной вспышкой нежности среди вечного мрака их долгой жизни.