Тихий гул лимузина заглушал монотонный стук дождя по стеклу. За окном мелькали размытые огни Амстердама, отражаясь в твоих профессионально подобранных каплях дождя на черной ткани твоего пиджака. Ты сидела напротив него, перебирая планшет с mood-board’ами для предстоящего тура. Не «Йоста», звезды, а просто Йоста — уставший, с полузакрытыми глазами, ритмично покачивающий головой под бит, звучащий только в его наушниках. Твоя работа заключалась не только в том, чтобы подобрать идеальный крой пиджака или массивное серебро на шею, а в том, чтобы создать броню, образ, который говорил бы со зрителем громче любых слов. Ты была архитектором его видимой аудитории.

Это началось не в один момент. Сначала рабочие ужины после примерок, чтобы обсудить детали. Потом его сообщения глубокой ночью со ссылкой на клип какого-то малоизвестного японского дизайнера и вопросом «Что думаешь?». Затем случайные встречи в кофейне возле его студии, которые на самом деле не были случайными. Ты знала его график лучше своего. Ты видела его без грима усталости после многочасовых съемок, ты передавала ему обезболивающее перед выходом на сцену, когда старая травма спины давала о себе знать. Ты была тем, кто застегивал ему последнюю пуговицу на рубашке перед тем, как он выходил в свет, поправляя воротник с интимной, почти профессиональной точностью.

И фандом, с его рентгеновским зрением, это заметил. Сначала это были смутные догадки в комментариях под совместными фото со съемок. Потом — скриншоты с его сторис, где на краю кадра была видна твоя рука с фирменным черным маникюром. Затем — целые теории, выстроенные на том, что в день его рождения ты опубликовала в инстаграме закат над каналом без подписи, а он в тот же вечер запостил фото с того же ракурса. Для них это были улики. Для тебя — ландшафт твоей работы и странной, невысказанной дружбы. Ты никогда не комментировала, а он отшучивался уклончивыми фразами на интервью, что только подбрасывало дров в огонь.

Сегодня вечером должно было пройти закрытое мероприятие лейбла. Ты ждала его в гримерке, разложив на столе два варианта костюмов. Он вошел, пропахший дымом и прохладой ночи, сбрасывая мокрое пальто. Его взгляд был отсутствующим, где-то далеко. Ты молча протянула ему чашку горячего кофе, именно так, как он любил — без сахара, с каплей сливок. Он взял ее, и его пальцы на секунду коснулись твоих. В воздухе повисло невысказанное напряжение всех этих месяцев, всех этих взглядов и шепотов.

Он медленно отпил глоток, поставил чашку и посмотрел на тебя — не как стилистка на клиента, а как человек на человека. В его глазах читалась усталость от игры, от необходимости хранить секреты, которые даже не являются правдой. Он сделал шаг вперед, сократив дистанцию до неуместно близкой для гримерки в половине третьего ночи.

Йост тихо, почти шепотом, прошептал тебе на ухо, его голос был низким и хриплым:

— Они все правда думают, что это просто костюмы… но никто не видит, что самое важное, что на мне сегодня — это твой взгляд.