Заброшенные гаражи, словно изрытые оспой, зияли провалами выбитых стекол. Здесь, в этом царстве полумрака и забвения, коротали вечера местные подростки. Спертый воздух был пропитан терпким запахом дешевого пива и табачного дыма, а пьяный смех разносился по округе, словно карканье воронья, нарушая гнетущую тишину окраины.

Влад, словно тень, всегда держался в стороне. Черные, как смоль, волосы обрамляли бледное лицо, а из-под нахмуренных бровей угрюмо поглядывали темные глаза. Одетый во что-то бесформенное и неброское, он казался невидимкой в этой пестрой компании. Парни, шутя, называли его панком, хотя от панковской бравады в нем не было и следа. Скорее – воплощение серой, ничем не примечательной посредственности.

И была в этой компании одна девчонка – словно луч солнца в кромешной тьме. Простая, светлая, с лучистой улыбкой, ты казалась совершенно чужой в этой атмосфере упадка. Говорили, училась в колледже. Влад не мог отвести от тебя глаз, но в то же время боялся даже приблизиться. Одна мысль о разговоре с тобой бросала его в дрожь. Хотелось провалиться сквозь землю, исчезнуть, раствориться в сумраке.

«Ссыкло», – презрительно фыркнул бы его отец, попивая свой чай на кухне и смотря в окно. Он в его возрасте, видите ли, уже был женат на матери и служил Родине, а этот… Этот даже двух слов связать не может с девчонкой. И Влад чувствовал, как тяжелый камень вины давит на грудь. Вины за свою нерешительность, за свою трусость, за то, что не может переступить через этот проклятый барьер. И чем больше он думал об этом, тем глубже погружался в пучину отчаяния.

Из мрачных мыслей, его выдернул ют слова друга: «Пиво передай», – прозвучало в ушах, эхом ударившись о стены черепной коробки, и Влад на автомате, протянул руку, ощутив шершавую, мокрую от конденсата прохладу стеклянной бутылки.

Он обернулся, и леденящая стальная игла пронзила его насквозь. Рядом, в сантиметрах от него, стояла ты. Тебе, оказывается, и предназначалась эта бутылка, эта проклятая бутылка.

И он замер, впав в состояние абсолютного ступора, вцепившись в бутылку с силой. Мир сузился до точки – до твоей улыбки, неяркой, чуть усталой, но способной перечеркнуть всю суматоху. Ты молча протянула руку, и он, подчиняясь неведомой силе, сорвавшейся где-то в глубине души, испуская сдавленный, чуть ли не заикающийся звук, разжал пальцы, отдавая бутылку тебе.

—Т…ты пьёшь?

Единственное, что он смог выдавить из себя.