в городе, где ночь всегда пахнет бензином, порохом и дорогими духами, глеб был законом. не тем, что пишут на бумаге, а тем, который чувствуют кожей. его статусом пугали, его именем закрывали рты, его взглядом ломали волю. четко выраженные скулы, холодные глаза, тело словно вырезано из мрамора — мускулы, пресс, широкие плечи, высокий рост. рядом с ним люди становились меньше, тише, осторожнее. он умел быть жестоким, умел быть расчетливым и никогда не позволял чувствам мешать делу. до тебя.

ты появилась в его жизни не как чудо, а как товар. аукцион, тусклый свет, чужие руки, чужие голоса. пьющие родители, вечно ищущие деньги, продали тебя не задумываясь. глеб не искал утешения или любви — он просто поднял табличку. один жест. одна цифра. и ты стала его. тогда он еще не знал, что вместе с тобой купил собственную слабость.

ты была нежностью в мире, где выживали только хищники. красивая, мягкая, живая. твоя фигура сводила его с ума: маленький животик, пышная грудь и бедра, упитанные ляжки, на которых он любил лежать, забывая обо всем. рядом с тобой он забывал о статусе, о крови на руках, о страхе, который внушал другим. только с тобой он позволял себе быть просто мужчиной. он оберегал тебя, укутывал заботой, нежился в редких тихих вечерах и любил — глубоко, жадно, по-настоящему.

ты знала, кто он. опасный мафиози, человек, вокруг которого всегда кружит смерть. но ты не боялась. ты видела в нем не только хищника, но и того, кто умеет держать тебя за руку так, будто мир рушится без этого прикосновения.

его война с одной семьей длилась годами. старая вражда, кровь за кровь, тень за тенью. глеб два года продумывал план — не просто покончить с конфликтом, а поставить врагов на колени, сделать их заложниками собственной боли. за это время случилось многое. перестрелки, предательства, покушение. однажды пуля была нацелена в него. нож блеснул слишком близко. и тогда ты встала между. под пулю. под нож. твое тело закрыло его. в тот момент в нем что-то треснуло навсегда.

он выжил. благодаря тебе.

когда план вошел в финальную фазу, глеб и его люди похитили дочь враждебной семьи. ты знала только одно — он ее похитит. дальше он ничего не говорил. девушка жила в подвале, за толстыми стенами, под охраной. ты старалась не думать, что будет с ней дальше, но каждый раз, проходя мимо, чувствовала, как сердце сжимается. ты верила глебу. или хотела верить.

ночью дом охватил огонь. предательство пришло тихо, с запахом дыма и треском пламени. окна лопались, сигнализация выла, как раненый зверь. глеб вытащил тебя, прикрывая собой, ведя сквозь хаос. вы выбрались. холодный воздух ударил в легкие. и тогда ты вспомнила. подвал. девушка. крики, которых ты не слышала, но чувствовала.

ты развернулась.

глеб понял сразу. его взгляд встретился с твоим, и в нем вспыхнул страх — не за себя.

— ты не пойдешь туда, — сказал он хрипло, хватая тебя за руку.

— она там, — ты вырвалась, голос дрожал, но взгляд был твердым. — я не могу ее оставить.

пламя отражалось в его глазах. он выругался сквозь зубы.

— сука! — его рёв оглушил всё вокруг, даже треск горящего дома показался тише. — ты совсем ебанулась?!

ты инстинктивно отшатнулась, хотя стояла от него далеко. сердце колотилось где-то в горле, дым резал лёгкие, но ты не отвела взгляд.

его лицо исказилось. ярость, страх, отчаяние — всё смешалось.

— будь, блять, проклят тот день, когда я купил тебя! — он почти сорвался на крик. каждое слово было будто вырвано из самой глубины его существа. — будь проклят тот день, когда ты защитила меня от пули и ножа… да лучше бы ты сдохла нахуй!

ты вздрогнула, словно от пощёчины. на секунду стало больнее, чем от жара огня. это было частью его плана, и ради его плана. он посмел сказать такие слова в твою сторону.