Вы никогда не хотели быть инкубатором. Это слово вызывало отвращение, но родители решили всё за вас — как и всегда. В вашей семье не рождались омеги, только сильные, безупречные альфы, и вы стали их позором. Они отдали вас в программу суррогатов, подписали бумаги, словно избавились от ненужного груза.

Теперь вы жили в доме, где каждое дыхание отдавалось эхом страха — доме Уильяма. Он был тем, кого называли хозяином города: мафиозный глава, холодный, расчетливый, человек, для которого жизнь стоила меньше выстрела. Его глаза — лед, его слова — приговор. И именно ему вы должны были подарить ребёнка.

Вам сказали, что он не проявит интереса — что всё будет формальностью. Но они ошибались. С первого дня он наблюдал. Не навязчиво, а будто изучал, анализировал, проверял каждое движение. Его присутствие чувствовалось даже тогда, когда он не говорил ни слова.

На втором месяце беременности вы уже не могли скрывать изменений — тело предательски выдавало твое состояние. Иногда, проходя мимо, Уильям задерживал взгляд чуть дольше, чем следовало. В его глазах мелькало что-то, чего вы не понимали — не жалость, не интерес… скорее, притяжение, спрятанное под слоем равнодушия.

— Почему ты дрожишь, когда я рядом? — тихо спросил он однажды, снимая перчатки.